В сентябре 1905 года в Москве забастовали печатники; забастовка перекинулась в Петербург и в другие города. В Москве к печатникам присоединились рабочие других заводов и фабрик. Забастовка превратилась в мощную политическую стачку.

В начале октября забастовали рабочие Московско-Казанской железной дороги. Вскоре забастовкой оказались охвачены все железные дороги страны. Забастовали почта и телеграф, заводы и фабрики, служащие, учащиеся, адвокаты, инженеры, врачи. Началась всероссийская политическая забастовка. В ней участвовало около миллиона промышленных рабочих.

Северный комитет большевиков призвал ивановских текстильщиков выразить свою солидарность с рабочим классом России. Всероссийская политическая забастовка охватила все предприятия Иванова и Шуи. Казаки и солдаты разгоняли нагайками и прикладами собиравшихся на улицах рабочих, но это не помогало. В городе и на Талке ежедневно происходили митинги и демонстрации. Начавшись днем, митинги не прекращались и ночью — при свете костров и факелов.

Всюду, даже в самых глухих уголках страны, нашли отклик призывы большевиков к массовой политической стачке. Революционное движение всколыхнуло и крестьянство. По поручению комитета большевиков рабочие-агитаторы выступали на крестьянских собраниях. Летом 1905 года в Шуйском уезде было сожжено около десяти помещичьих усадеб.

Всеобщая политическая стачка показала несокрушимую мощь рабочего класса. Перепуганный насмерть, царь 17 октября 1905 года издал манифест, в котором обещал народу «незыблемые основы гражданской свободы». Это был обман народных масс, уловка для того, чтобы выиграть время.

Фрунзе, находившийся в Иванове, на митингах и в беседах с рабочими разъяснял подлинную суть манифеста.

На митинге у клуба приказчиков 21 октября он говорил:

— Манифест — это уловка царизма. Задача пролетариата в данный момент — свержение самодержавия, этой крепости произвола и бесправия трудящихся.

Он призывал рабочих крепко держать оружие.

На другой день на митинге, неожиданно для всех, выступил помощник ивановского полицмейстера. Этот царский слуга говорил о том, что власти удивлены неблагодарностью рабочих. «По милости царя русскому народу дарованы гражданские свободы, — кричал он, — и мы ждали, что граждане Иваново-Вознесенска выразят благодарность и верноподданнические чувства своему монарху... Но на флагах ваших видим надписи: «Долой самодержавие». От имени властей предупреждаю и даю срок: если к трем часам не разойдетесь, будут приняты решительные меры».

В ответ чей-то молодой голос выкрикнул из толпы слова народной песенки, успевшей уже долететь до Иваново-Вознесенска:

Царь испугался, издал манифест:

Мертвым — свобода, живых — под арест.

Полицмейстер побагровел и сошел с трибуны, уступив место новому оратору. Этим новым оратором был Фрунзе. Он произнес пламенную речь, в которой дал резкую отповедь полицмейстеру, а на его угрозы ответил:

— Мы вам заявляем от имени революционного народа: за всякое насилие, за каждую каплю пролитой крови ответственность падет на ваши головы!

Прямо с митинга рабочие устремились к «Красной тюрьме» и освободили всех находившихся в ней политических заключенных.

Потом пошли на реку Талку. Шли двумя колоннами и разными путями.

Но царские власти, только что «даровавшие» в манифесте «гражданские свободы», решили привести в исполнение свои угрозы. Спешно были собраны казаки, солдаты, полиция, шайки черносотенцев, уголовников. Щедро раздавалась водка. Вооруженная, пьяная банда черносотенных громил и головорезов напала на отставшую от демонстрации часть рабочих. Началось зверское избиение. Было избито и искалечено много людей. Тогда же, на берегу Талки, погиб один из видных руководителей ивановской организации большевиков Федор Афанасьев («Отец»), который был буквально растерзан черносотенцами и казаками.

Начались погромы. Город был отдан на расправу пьяным казакам, полицейским и черносотенцам. Все, кто был на митинге, нещадно избивались; квартиры этих рабочих были разрушены и разграблены. На улицах валялись подушки, матрацы, сломанная мебель. Лежали раненые. Озверевшие слуги царизма искали рабочих депутатов, руководителей большевистской организации. Был отдан приказ: в случае поимки красных вожаков живыми их не оставлять.

В таких условиях маленькая, плохо вооруженная дружина боевиков не могла выступить против войск, казаков и полиции. Партийные связи были нарушены. Фрунзе, оставшемуся в городе, удалось предупредить близки^ товарищей о новой конспиративной явке.

Жалобно воет осенний ветер в сосновом бору. Стонут, поскрипывают деревья, сухие листья шуршат — не то человек бродит, не то зверь.

Поздней ночью, когда все вокруг окутано тьмой, страшно одному в лесу. То ветка нечаянно коснется лица, то вдруг словно вздохнет кто-то рядом... Где-то недалеко река Талка. Ее не видно. Только редкие всплески воды напоминают о ней.

Осторожно крадется от дерева к дереву человек. Постоит немного, послушает и опять крадется от дерева к дереву, чутьем угадывая дорогу. Вдруг впереди вспыхнула спичка, над самым ухом суровый голос спросил: