Шрифт:
— Знаю, даже язык знаю, правда больше киргизский.
— Это совсем клад, — усмехнулся Владимир Ильич. — А вы молчите, скромничаете.
Они снова вернулись к карте.
— Вот видите,— показывая на карту, продолжал Владимир Ильич. — Наши города—Москва, Петроград, Тула, Иваново, Ярославль... Промышленные центры, аза-воды и фабрики стоят. Нас бьют блокадой, голодом. Мы отрезаны от хлебных районов, от угля, от нефти, от хлопка. Открыв дорогу в Туркестан, мы еще не очистили его от врагов Советской республики; еще предстоит серьезная и упорная борьба. Контрреволюционные банды в Туркестане опираются на помощь англичан...
— А ведь мы можем их прищемить, Владимир Ильич, и сильно прищемить! —сказал Михаил Васильевич.
— Вы так думаете? Уверены? 11
161
— Безусловно. Туркестан мы очистим от контрреволюционной нечисти. Заверяю вас в этом. А здесь, — Фрунзе показал на линию границы, отделяющей Среднюю Азию от Афганистана, — отсюда можем пугнуть интервентов, да так, что в Лондоне слышно станет.
Владимир Ильич прошелся по кабинету.
Когда беседа подошла к концу и Фрунзе начал прощаться, Владимир Ильич сказал ему:
— Ждем от вас добрых вестей, товарищ Арсений. От души желаю удачи!
Для помощи трудящимся Средней Азии в борьбе с остатками белогвардейщины и.укрепления Советской власти ЦК РКП (б) и ВЦИК образовали специальную комиссию во главе с товарищами Фрунзе и Куйбышевым. Из Москвы М. В. Фрунзе вернулся в Самару с тем, чтобы вместе с находившимся там штабом фронта перебраться в Ташкент.
Сквозь бураны
Все было готово к отъезду из Самары. К двум поездам командующего Туркестанским фронтом прицепили паровозы. Но отправка неожиданно задержалась. Никто не знал, где находится сам командующий. Адъютант побывал у начальника вокзала, звонил в Самарский губком, в военный комиссариат. Отовсюду отвечали:
— Командующего фронтом здесь нет. Был, но сейчас нет...
Михаил Васильевич задержался в губкоме партии. Подъехав к вокзалу, он выскочил из автомобиля, оглянулся по сторонам и быстро направился к старухе, сидящей на углу около какого-то мешка. Стоял январь, было очень холодно. Старуха, закутанная в платок так, что не видно ее лица, полудремала. Михаил Васильевич наклонился к ней.
— Заснула, бабушка? Давай насыпай!
Он оттянул пальцем карман шинели и подставил его. Одеревеневшими от мороза руками старуха открыла мешок с семечками и стакан за стаканом принялась сыпать их в карман Фрунзе.
— Ты уж, сынок, сам считай, сколько стаканов. Я, кажись, сбилась.
— Пока пять, насыпай доверху, ехать нам долго, — сказал Фрунзе.
Карман у него был вместительный. Он наполнился лишь после одиннадцатого стакана.
— Ну и карманы »у тебя, сынок, что мой мешок, — усмехнулась старуха.
— Для военного человека, бабушка, хороший карман — первое дело, — расплачиваясь за подсолнухи, ответил Фрунзе.
Только он направился к вокзальному подъезду, как услышал детский голос.
— Дядя, я вас знаю!
Фрунзе остановился. Рядом с ним стоял мальчуган лет двенадцати — крепкий, белокурый, одетый в невообразимое тряпье.
— Откуда ты знаешь? — спросил Михаил Васильевич.
— Да, дядя, знаю. Вы — Фрунзе, главный командующий.
Михаил Васильевич улыбнулся.
— Ну, допустим, я главный, а что ты делаешь здесь, на таком морозе?
— Я хочу домой, в Ташкент, там мои родители. Я отбился от них...
— В Ташкент? — переспросил Фрунзе. — Как тебя зовут?
— Бориска.
— А ну пойдем, Бориска!
На перроне Фрунзе встретил адъютанта и, показывая на мальчугана, сказал:
— Вот я вам еще одного пассажира привел...
Бориску поместили в вагоне командующего, вымыли,
подогнали на него красноармейское обмундирование. Люди, бывавшие ранее в Ташкенте, опросили Бориску. Он назвал улицу, номер дома, где живут его родители. Товарищи подтвердили: есть в Ташкенте такая улица.
Бориска стал любимцем пассажиров поезда. Но самое большое внимание уделяли ему Фрунзе и его жена Софья Алексеевна. На остановках, когда выводили коней на проводку, Бориска лихо скакал мимо вагонов на гнедом жеребце. Ловкость, с какой мальчуган ездил верхом, очень нравилась Фрунзе; он привязался к Бориске, как к сыну.
Путь на Ташкент был долгий, тяжелый, с крушениями, с частыми остановками из-за снежных заносов и из-за нехватки топлива. Но в поезде Фрунзе всегда было весело и шумно. Михаил Васильевич всех засадил за работу: изучать историю, культуру, быт Туркестана. Сам он, не отрываясь, читал одну книгу за другой. Прочел даже коран
— Все это нам пригодится, — говорил он. — Не на день едем, а, может быть, на много лет. Нужно хорошо знать край, в котором придется жить и работать.
По вечерам в вагон Фрунзе приходили Дмитрий Фурманов и другие ивановцы. Собирались в кружок.