Возникший в короткие августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат. Перед Россией стоял вопрос сохранения солидарности с Западом, и Россия принесла жертву. Вот мнение британского посла Бьюкенена: «Если бы Россия считалась только со своими интересами, это не был бы для нее наилучший способ действия, но ей приходилось считаться со своими союзниками» [83] . На следующий день после окончания мобилизации первая армия генерала Ренненкампфа и вторая армия Самсонова силой 410 батальонов, 232 кавалерийских эскадронов и 1392 пушек (против 224 батальонов пехоты, 128 эскадронов и 1130 пушек немцев) под общим командованием генерала Жилинского начали наступление на Восточную Пруссию. Оба генерала — Ренненкампф и Самсонов — были избраны по критерию компетентности, опыта и энергии, представляя собой лучшие кадры русской армии. Но их вера во всесокрушающую силу кавалерии, безразличие к постоянной разведке, неумение наладить снабжение наступающей армии, слепая жажда просто увидеть врага и броситься на него сыграли дурную службу.

На службу был призван отставной генерал Гинденбург. Начальником его штаба стал генерал-майор Э. Людендорф, оказавшийся лучшим германским стратегом этой войны.

В последовавшей битве горько обозначилось несчастье России — отсутствие координации, хладнокровного рационализма, научного подхода к делу. Жилинский, Самсонов и Ренненкампф недооценили возможности немецкой армии в Восточной Пруссии. У. Черчилль не мог удержаться от вопросов: «Почему стратегический русский план предусматривал наступление двух отдельных армий, что очевидным образом давало преимущества немцам, использовавшим разделительные свойства озер и фортификаций, равно как и густую сеть своих железных дорог? Почему Россия не увидела преимущества движения единой армией, продвижения к югу от Мазурских озер на более широком и мощном фронте? Один удар со стороны Варшавы — Белостока в направлении Вислы перерезал все коммуникации, все железные дороги, сминал все германские планы» [84] .

Пять корпусов Самсонова шли без отдыха девять дней по песчаным дорогам в удушающую жару, не видя, что элитарные части завлекаются в западню. А Ренненкампф безмятежно отдыхал. «Благодаря сообщениям по радио клером, — пишет Гофман, — мы знали силу русских войск и точное назначение каждой из задействованных русских частей» [85] . И русская система снабжения оказалась абсолютно недостаточной: быстро движущаяся вперед армия резко оторвалась от своих баз. У солдат не было хлеба, у лошадей — овса.

Окружая армию Самсонова, наиболее ожесточенные бои немцы вели у деревни Танненберг. Цвет русской армии был уничтожен в самом начале войны. Неужели Ренненкампф «не видел, что правый фланг Самсонова находится под угрозой полного поражения, что угроза его левому флангу усиливается с каждым часом?» — изумляется Гинденбург [86] . «Естественным, — пишет Черчилль, — был бы приказ отступить. Но темный дух фатализма — характерно русского, — казалось, лишил сил обреченного командующего... лучше погибнуть, чем отступить. Завтра, может быть, поступят хорошие новости. Ужасающая психическая летаргия опустилась на генерала, и он приказал продолжать наступление» [87] . Германский командующий пишет о «героизме, который спасал честь армии, но не мог решить исхода битвы» [88] . «Русские сражались как львы». Но 30 августа окруженная армия Самсонова была разбита.

9 сентября, ощутив угрозу о кружения, Ренненкампф начал общее отступление. Две русские армии оставили всю свою артиллерию и огромное количество броневиков. В целом были потеряны 310 тысяч человек — цвет кадровой русской армии [89] . Встает вопрос: готова ли была Россия воевать с индустриальным и научным чемпионом Запада?

31 августа британский военный министр лорд Китченер телеграфировал командующему английским экспедиционным корпусом сэру Джону Френчу первое ободряющее сообщение текущей войны: «32 эшелона германских войск вчера были переброшены с Западного фронта на восток, чтобы встретить русских». Фактор России сыграл свою спасительную для Запада роль.

Германский, а не французский военный план стал схемой грандиозной военной битвы на Западе. Но несколько факторов стали работать против стремительно продвигающейся армии вторжения. Расплатой стали отставание припасов и физическая усталость. Мольтке решил «сократить дугу» — пройти мимо Парижа не с запада, а с востока, замыкая в кольце окружения основную массу французских войск.

6 сентября 1914 г. французы нанесли удар по этому флангу. В битве на Марне, которая длилась четыре дня, участвовали 1275 тысяч немцев, миллион французов и 125 тысяч англичан. Армии Клюка и Бюлова были вынуждены отступить за реку Марну — на сто километров восточнее. 11 сентября Мольтке отдал приказ об общем отступлении во Франции — «чудо на Марне».

Горестные вопросы встают перед всяким, кто пытается понять причины русской трагедии в XX веке. Разве не знал русский Генеральный штаб, что немцы в Восточной Пруссии будут, защищая свою землю, сопротивляться отчаянно и русской армии следует предпринять максимальные меры предосторожности? Почему немцы послали в небо свои «Таубе», а русских аэропланов-рекогносцировщиков над восточно-прусской равниной не было? Почему немцы лучше русских изучили итоги русско-японской войны, почему им были известны особенности русских командующих, как поступит Ренненкампф и Самсонов, знали о ссоре и личной вражде этих русских генералов, а русские ничего не знали о Людендорфе? Кто позволил Ренненкампфу и Самсонову клером сообщать о передвижении своих войск и даже о планах на будущее? Неужели в русских военных училищах не слышали о Каннах и не изучали уроков Мукдена, почему лучшие русские военные теоретики позволили разделить русские военные силы надвое и при этом лишили обе части взаимодействия, что поставило под удар обе эти части, дав Людендорфу единственный шанс, которым он не преминул воспользоваться?

Противостоящие армии застыли в обтянутых колючей проволокой окопах. Прибывшие на север немцы встретили посланные симметрично французские части. К концу сентября бег к Северному морю был завершен. Произошла стабилизация фронта от Швейцарии до Северного моря. Отныне более чем четыре года огромные армии стояли друг против друга, применяя отравляющие газы, используя в массовом количестве пулеметы, увеличивая армады аэропланов и закопавшись в траншеях. Согласно статистике в среднем в течение одного дня боев на Западном фронте по обе стороны фронта гибли 2 тыс. 533 человека, 9 тыс. 121 были ранены и 1 тыс. 164 человека исчезали безвестно. Несмотря на отражение фронтального наступления, Россия медленно, но верно теряла Польшу. С этого времени русские военачальники больше не рассматривали в конкретной плоскости выход к собственно германской территории.