Следующим утром я встал рано, и начал собирать вещи к предстоящему перелёту. Стоя в предрассветных сумерках, я вдруг понял, что понятия не имею, куда предстоит лететь. Я оставил организацию поездок на усмотрение моего московского секретаря Джананивасы даса, но из-за плотного расписания у нас не было возможности встретиться или даже поговорить по телефону.

Джананиваса прибыл в 6 утра и вручил мне конверт. "Здесь билеты для Вас и Уттама-шлоки", - сказал он.

Я начал смеяться. "Спасибо, - сказал я, - но куда мы направляемся?" "Сначала Вы летите в Казань, - ответил он, - столицу Республики Татарстан. Это, в основном, мусульманский регион".

"Да?" - я перестал смеяться и посмотрел на Джананивасу, но не мог признаться, что было у меня на уме. Сколько денег смогу я собрать в мусульманской стране?

Но Джананиваса прочитал мои мысли. "Не тревожьтесь, - сказал он.
– Местные преданные очень ждут Вас. Они обещали дать пожертвование на Ваш Польский Тур".

"Это очень милостиво с их стороны, - сказал я.
– Поехали, уже пора".

Движение было не интенсивным, и мы быстро добрались до аэропорта Домодедово. Пока мы сидели в ожидании начала регистрации на рейс, я восхищался роскошным видом аэропорта. Налицо был контраст с прошлым, когда всё было бедным, серым и безжизненным. Уттама-шлока был прав, сказав, что Москва стала богатым городом. Отреставрированный аэропорт Домодедово, хоть и меньший по размеру, чем аэропорт Хитроу в Лондоне, был более привлекательным и имел больше удобств.

Он был светлым и сияющим, со множеством бутиков, предлагающих одежду и парфюм от ведущих дизайнеров. Были предусмотрены удобства для инвалидов, современные туалеты и - в абсолютном противоречии со старыми атеистическими временами - часовни для моления. Люди со всех концов России осматривали магазины или перекусывали в кафе.

Но никто не улыбался. В России, я заметил, люди часто выглядят строгими. Я повернулся к Уттама-шлоке: "Они, что специально стараются выглядеть суровыми?"

Он посмотрел на меня без улыбки. "Нет, - ответил он, - у них суровая жизнь. В их буднях за пределами этого аэропорта не слишком много блеска".

После проверки документов мы подошли на контроль безопасности. Мы положили сумки в рентген-машину, и таможенник отозвал нас в сторону. Пройдя несколько метров, он подвёл нас к большому аппарату, не меньше двух метров в высоту, и попросил меня войти внутрь. Я отскочил и сделал шаг назад.

"Что это?" - спросил я Уттама-шлоку.

Он переспросил охранника.

"Это рентгеновский аппарат, полностью сканирующий тело, - сказал Уттама-шлока.
– Они хотят посмотреть, не везём ли мы бомбы".

"Бомбы?
– переспросил я.
– Внутри меня?"

"В прошлом году, - пояснил он, - несколько самолётов было взорвано террористами-смертниками. Они использовали пластиковую взрывчатку, скрытую в их телах, иногда, говорят, даже имплантированную под кожу. Поэтому российское правительство выпустило эти рентгеновские аппараты для сканирования подозрительных пассажиров. Офицер хочет, чтобы Вы вошли внутрь".

Когда я вошёл в аппарат, он начал гудеть, и через 45 секунд меня попросили выйти. Я тут же заглянул в компьютер посмотреть на своё отсканированное изображение. И спросил сидевшую у монитора женщину, приходилось ли ей находить бомбы, спрятанные в чьих-то телах.

Её лицо посерьёзнело: "Да, сэр, - ответила она, - и не раз".

Пока мы шли к выходу, я сказал Уттама-шлоке: "Я читал, что за последний год террористы взорвали в России только один самолёт".

"Было несколько, - ответил он, - но правительство не афиширует это. Они хотят защитить индустрию авиации от убытков. Что, произойдёт, если люди будут бояться летать?"

Через несколько часов мы приземлились в Казани, столице Татарстана. В аэропорту большая группа преданных встречала нас громким киртаном. Зал прибытия гудел от святых имён, а преданные бросились вперёд с гирляндами и цветами. Это напомнило мне старые дни в Москве.

Уттама-шлока подмигнул мне: "Казань не так богата, как Москва".

Мы вышли наружу. Пока я стоял у машины в ожидании Уттама-шлоки и нашего багажа, меня окружили преданные и любопытные. Там была милиция, бизнесмены, работники аэропорта, уборщицы, продавцы магазинов, прохожие, и даже несколько собак - и все смотрели на меня. Я чувствовал себя смущённым, поэтому посмотрел в небо. "Спасибо, Господь, - тихо произнёс я.
– Ещё один громкий приём, но, пожалуй, хватит, довольно".

В машине я расспросил президента храма о Татарстане. "Это долгая история, - сказа он.
– Культура сформировалась во времена вторжения монголов в 11-м столетии. Затем страна была обращена в ислам и оставалась так, пока в 18 веке не перешла под контроль России. Сейчас здесь поровну мусульман и православных. Здесь добывается большая часть нефти и природного газа, используемых в России.

"Казань - древняя столица татар, - продолжал он.
– В этом году город отмечает своё тысячелетие. В рамках празднования городская администрация сняла фильм об истории Казани, и там есть сцена с Харинамой, идущей по улицам города".

"Удивительно!" - сказал я.

"В Казани миллион жителей, - продолжал он.
– Существует своего рода соревнование, кто построит больше мест поклонения. В этом регионе Вы увидите больше церквей и мечетей, чем где бы то ни было в России".

Я сел и посмотрел на город. И не мог удержаться от шутки. "И какой процент людей - преданные Харе Кришна?"