Деревья здесь рушатся вместе с корнями. Подхожу к одному из таких упавших деревьев, смотрю — там, где были корни, обозначен квадрат почвы: отсюда вывалилось дерево вместе с породой земли. Пробую ковырять эту землю и очень скоро, на глубине примерно пяти сантиметров, попадаю на сплошной камень. Эти громадные, массивные деревья растут на склонах сопки, на каменистой почве. Слой земли имеет толщину не более тридцати сантиметров.

Дует сильный ветер. Я вспоминаю рассказ начальника метеорологической станции о свирепствующих в этой местности тайфунах. Я знаю, что сопка с этой стороны открыта к большому озеру Эйворон и поэтому ветер свободно гуляет по сопке. Конечно, эти громадные деревья не могут удержаться под напором тайфуна. Наверно, сильные проливные дожди подмывают корни деревьев, сильный ветер клонит стволы вниз и они сваливаются на землю вместе с почвой.

Лес здесь производит грандиозное впечатление. Трудно себе представить, сколько лет назад здесь был сплошной лес. Но сейчас вокруг меня такое нагромождение, что невольно думаешь: это не иначе, как вековые буреломные залежи. Это кладбище деревьев. На всей сопке нет ни одного живого дерева — растёт только трава и порою попадаются ягоды.

Лес почти непроходим. Особенно тяжело, что нельзя двигаться равномерно. Иногда приходится перелезать через стволы упавших деревьев, иногда же они нависают так, что ползком пролезаю под стволами. В некоторых местах нагромождённые друг на друга деревья переплетаются своими сухими ветвями, и пробраться сквозь них совсем невозможно. В таких случаях я достаю свой охотничий нож, открываю пилку, делаю на сучке надпил и затем переламываю сучок руками. Так я расчищаю себе дорогу.

Схема поисков самолёта «Родина» — 27 сентября 1938 года.

Устала. Каждый раз, прорвавшись через бурелом, несколько минут отдыхаю. Кроме самой себя, надо протащить ещё и обмундирование. Иногда протаскиваю его за собой, иногда просто швыряю свой тюк вперёд: он повисает на буреломе, за ним пробираюсь и я.

Во что бы то ни стало до наступления темноты нужно выйти на опушку! Иду, иду, а опушки всё нет. Замечаю на юго — западе и на юго — востоке просветы. Но справа слышен медвежий рёв. Приходится идти на юго — восток. Доберусь ли сегодня хоть до опушки? Нет, это, кажется, не так просто…

Темнеет. Решаю заночевать в лесу. Кругом сухо, тепло. Небо ясно. На ночь съела кусочек шоколада. Дальше, думаю, придётся ещё сократить вечерний рацион.

28 сентября.

Идти стало легче. Тайга уже кое — чему меня научила. Сделала два равномерных тюка из одного и перекинула их через плечо. Вот теперь легко!.. Передо мной небольшая речка, метра три в ширину. Вброд не перейдёшь — глубоко, да и вода прохладная. Надо строить мост. Притащила несколько древесных стволов, перекинула с берега на берег. Нехитрая операция, но столько на неё пошло времени! Досадно. Однако с тайгой не поспоришь. Перешла речку. За речкой — длинная — длинная марь, окружённая лесом. Целый день уходит на обследование мари. Прошла километра три к западу — ничего нет, только лес замыкает марь. Прошла к востоку, выстрелила — ответа нет.

В голову лезут всякие неприятные мысли. Стараюсь их отогнать. Нужно думать только о том, чтобы идти, идти вперёд. По моим расчётам, самолёт должен был находиться за сопками, через которые я вчера и сегодня перевалила. Где же он? И верно ли я пошла на выстрел? Может быть, мне только послышалось?.. Нет, не может быть. Подруги живы, и я их найду, обязательно найду!..

На несколько минут присаживаюсь на кочку. Обдумав положение, решаю двигаться на восток. Там, за топью, видна низменность. Наверно, уж там не так топко.

Как трудно передвигаться по болоту! Стараюсь шагать по его краю, вдоль гряды сопок. Но до низменности далеко, сегодня не доберёшься. Заночую ещё раз под сопкой. Съедаю уменьшенный рацион шоколада и укладываюсь спать.

Сегодня унты сухие, потому что удалось избежать ходьбы по болоту.

29 сентября.

Спала крепко. Ночью ни разу не просыпалась, ничто меня не тревожило. Проснулась, как всегда, на рассвете и скомандовала самой себе: «Марина Михайловна, подъём!»

Схема поисков самолёта<Родина» — 29 сентября 1938 года.

Снимаю с себя тёплые вещи, в которых спала, и снова пускаюсь в путь в одном белье. Хорош, наверно, вид у штурмана!

Кончится ли наконец сегодня мой поход? Почему не летят самолёты?.. Очевидно, на «Родине» не работает аварийная радиостанция и Полина не может сообщить, где мы приземлились.

Что там случилось?..

Стая диких уток косяком пролетает на юго — запад. Маленькие серые птички кружат вокруг, у некоторых из них жёлтые хвостики. Очень много белок. Они резвятся, бегают по ветвям, громко щёлкают. Хорошо белкам — они дома…

Почему я не передала Полине, что от толчка при посадке кварцы могли выпасть из гнёзд! Наверно, потому и не работает аварийная радиостанция. Раз к нам не летят, значит передатчик не действует…

Полдень. Шумит мотор самолёта. Шум слышен издалека, но мне не видно самолёта. Через несколько минут шум затихает, и опять ничего нет…

День подходит к концу. Передо мною разостлалось большое болотистое поле. Припоминаю по сопкам и горам: ведь это то самое поле, над которым мы пролетали! Здесь где-то близко должны быть два озера: одно поменьше, другое побольше. Теперь уже легче ориентироваться: понятно, куда я попала. Вряд ли здесь мог сесть самолёт. Подожду до утра, а там решу, что делать дальше.