Шрифт:
— Гм… Что ему здесь понадобилось?
— Может быть, летя на своем вертолете, он заметил того, кого мы ищем? — ответил Мерс.
— И стал долбить лед?
— Наш беглец мог не выбраться из полыньи или трещины, к которой привел его жироприбор водохода. Надо не забывать, что он всего лишь подросток. Он мог замерзнуть в воде, сэр, — сказал Мерс.
— Гм… Пойдемте к торосу, посмотрим…
Скоро вся группа неизвестных уже наблюдала за действиями одинокого пассажира вертолета, стоявшего тут же на льду… Это был Юра Ветлугин. Он настойчиво долбил электрокиркой лед в том месте, где вчера нашел ракетницу.
Убедившись, что кроме мальчика с киркой на льду никого нет, старик отправил к месту посадки «Полярного жука» своих спутников, сам же остался ждать их подле полыньи.
Через двадцать минут после ухода Мерса и его товарищей внезапно возник сильный ветер, который вскоре перешел в бурю. Старик перебрался в подводную лодку. Здесь, сидя в тесной радиорубке подле радиста, он с нетерпением ждал сигнала походной рации, которую захватил с собой Мерс. Лишь через два часа было получено от ушедшего отряда короткое шифрованное сообщение: «Сильная буря… Нашли… Возвращаемся… Норд».
Вскоре после посадки на лед противоштормовых машин, радиогазеты передали новое экстренное сообщение:
«Сегодня в 1 час 50 минут по московскому времени на девяносто восьмом градусе северной широты и семнадцатом градусе тридцати минутах восточной долготы летчики обнаружили труп малолетнего сына начальника Арктании Юрия Ветлугина, замерзшего во время пурги. Здесь же обнаружен разбитый штормом о торос двухместный вертолет с надписью «Полярный жук»…".
Все, кто в тот день следил за стремительным развитием этой арктической трагедии, понимали, что дивизион свою работу выполнил блестяще и сделал все, что было в его силах, но сообщение это все же подействовало удручающе на миллионы людей.
Сурово сдвинув брови, неподвижно сидела в своей комнате Одарка Барвинок. Столяров в глубокой задумчивости стоял у окна. Наконец, он прервал молчание:
— Вы были у Ветлугиных, Одарка?
Девушка медленно кивнула.
— Может быть вам сейчас надо побыть с Ириной? — вновь спросил Столяров.
Одарка все так же молча отрицательно качнула головой. Она была у Ветлугиных, но поняла, что Ирину и Владимира в эти тяжелые минуты надо оставить одних. Когда Одарка вошла, оба они стояли у окна. Ирина крепко обхватила руками плечи мужа и беззвучно плакала, уткнувшись ему в грудь. С окаменелым лицом и широко открытыми глазами, Ветлугин стоял неподвижно, лишь рука его тихо гладила голову жены…
Тут же, сжавшись в комочек, сидел на краешке дивана дед Андрейчик. Обильные слезы текли по его морщинистому лицу…
Одарка, опустив голову, тихо вышла.
Столяров, отойдя от окна и шагая по комнате, наконец спросил:
— Где он сейчас?
— На острове Седова, — тихо сказала Одарка.
— А почему они не доставили его сюда на Арктанию?
— В больнице на острове Седова будет произведено вскрытие. Нужно медицинское заключение, — деревянным голосом произнесла Одарка.
— А Ветлугины?
— Они через час вылетят туда.
Одарка хрустнула пальцами.
— Смерть!.. Как это страшно…
Столяров вздохнул и, чтобы хоть несколько смягчить тягостное настроение, сказал:
— Все же я уверен, что когда-нибудь человек победит смерть.
Одарка взглянула на него с удивлением, словно впервые видела этого человека, шагающего по ее комнате. Постепенно выражение ее лица стало меняться. Она силилась что-то припомнить.
Столяров заметил напряженное выражение лица Одарки:
— Что с вами?
— Постойте! — сказала она и провела рукой по лбу. — Постойте!.. Победить смерть… Я что-то слыхала недавно… Телерадио… Замороженные и вновь ожившие обезьянки… Тогда же и вас показывали на экране…
Столяров понял, о чем она говорит:
— Вы думаете?… — начал он, но Одарка уже вскочила и живо спросила:
— Как его фамилия?
— Бахметьев… Москва… Академия Медицинских Наук… — отрывисто ответил Столяров.
Одарка и молодой геофизик одновременно бросились к радиотелефону…
В Москве в этот час была еще ночь. И все же, поднятый с постели тревожным сигналом телефона, профессор Бахметьев подошел к микрофону:
— Бахметьев слушает вас.
Послышался далекий, но ясно слышимый в комнате взволнованный голос Одарки:
— Профессор!.. Мальчик замерз…
Бахметьев высоко поднял свои седые, густые брови.
— Не понимаю… Какой мальчик?
— Юра Ветлугин… с Арктании, — еще сильнее волнуясь, пролепетала его невидимая собеседница.