Так нарушен был акт унии, заключенный в 1432 г. Литовцы, впрочем, не желали окончательного разрыва и обратились к королю Владиславу III за утверждением избранного ими великого князя. Но Владислав отказал им в этом. По словам Длугоша, у него созрел в то время план разделить Великое княжество на несколько частей, чтобы тем легче держать его в подчинении, а именно: для себя и Короны Польской удержать некоторые земли, между прочим Берестье и Каменец; Михаила Сигизмундовича удовлетворить отдачей владений согласно договору 1432 г.; Болеслава мазовецкого утвердить во владении Дорогицкой землей, которую он захватил после смерти Сигизмунда Кейстутовича, а остальные княжества Литвы и Руси отдать королевичу Казимиру.

Но Великое княжество Литовское в то время и помимо намерения Владислава едва было не распалось на свои составные части. Дело в том, что возведение королевича Казимира на великое княжение возбудило сильное неудовольствие против господствующей земли в областях Великого княжества. Это возведение было, собственно, делом самой сильной партии литовских панов, совершено было наскоро и скорее в форме соup d’'etat, чем правомерно, по общему совету и согласию. Князья и бояре из областей не привлекались к этому делу, их не вызывали на сейм, но литовские наместники, отъезжая из областей в Вильно по получении известия о гибели Сигизмунда Кейстутовича, брали с обывателей их присягу в том, что они не отступят от того великого князя, кого посадят на Великом княжестве в Вильно князья, паны и вся земля Литовская. Такой образ действий литовцев и на этот раз, как при возведении на великое княжение Сигизмунда Кейстутовича, возбудил в областях оппозицию, хотя на этот раз оппозиция проявилась по-разному и не с таким единодушием, и потому сравнительно легко была подавлена. Возмущение против Литвы поднялось прежде всего в Смоленске. Черные люди – кузнецы, кожемяки, шевники, мясники, котельники и другие ремесленники – вооружились, собрались на вече и вступили в бой с наместником и боярами, которые оставались верными Литве. Хотя в первой стычке победа осталась за наместником и боярами, но уже на другой день они принуждены были удалиться из Смоленска. Наместник уехал в Литву, а бояре – в свои имения. Черные люди сначала посадили воеводою в Смоленске князя Андрея Дорогобужского, а затем взяли себе «государем» мстиславского князя Юрия Лингвеньевича. Последний похватал смоленских бояр, посажал их в оковы, а имения их роздал своим мстиславским боярам, намереваясь отделиться совсем от Великого княжества и восстановить древнее смоленское княжение в полном объеме. В то же время он, «возгордясь», как говорит летописец, присоединил к своим владениям Полоцк и Витебск. Точно так же и земля Волынская обнаружила стремление устроить свою судьбу независимо от Литвы. Князья и бояре Луцкой земли приняли к себе на княжение Свидригайлу, который поспешил принести вассальную присягу не Казимиру, а королю польскому Владиславу III. Землевладельцы Владимирского и Кременецкого поветов Волынской земли последовали примеру князей и панов Луцкой земли. Одновременно со Смоленской и Волынской землею отторглась от Великого княжества и земля Подляшская с городами Дорогичином, Бельском и Мельником. Начальствовавший в этой земле староста Носута, мазур по происхождению, поддался со всеми названными городами князю мазовецкому Болеславу, к которому эта земля должна была перейти по смерти Сигизмунда Кейстутовича вследствие особого договора с ним. Вслед за другими и земля Жмудская не захотела подчиняться Казимиру. Жмудины прогнали от себя наместников старосты Кезгайлы и выбрали себе сами старосту – некоего Довмонта, а князем признали над собой Михаила Сигизмундовича. Даже и Киевская земля обнаружила склонность к отпадению от Великого княжества. Когда бежавший в Москву Михаил Сигизмундович вернулся оттуда со вспомогательным войском и подступил к Киеву, киевляне легко сдались ему и приняли его наместников и гарнизон.

На счастье Казимира, между областями не было того единодушия, с каким прежде они боролись за Свидригайлу. Каждая область действовала сама по себе, преследовала свои собственные цели, и все они, в сущности, тянули в разные стороны. Поэтому паны, стоявшие вокруг Казимира с Яном Гаштольдом во главе, сравнительно легко справились с их сепаратистскими поползновениями и заставили признать власть Казимира. Прежде всего они выслали войско для усмирения смоленского мятежа, а когда оно не исполнило своей миссии, то юный Казимир лично отправился в поход на Смоленск, осадил его и пожег посады и монастыри. Смольняне принуждены были покориться и принять наместника из руки Казимира, а князь Юрий Лингвеньевич бежал в Новгород. Для окончательного умиротворения смольнян великий князь выдал им грамоту, в которой подтвердил различные права и вольности Смоленской земли. Точно так же скоро разделался Казимир и с восстанием Жмуди. Он собрал было большое войско в Ковно с намерением вторгнуться отсюда в Жмудь. Но сопровождавший его пан Ян Гаштольд посоветовал ему послать к жмудинам пана Контовта, племянник которого был избран ими в старосты, и попытаться склонить их к покорности, не прибегая к силе. Контовт успешно выполнил возложенное на него поручение. Жмудины «призволили» служить великому князю Казимиру, приехали к нему в Ковно и принесли присягу в верности. Казимир, со своей стороны, дал им присягу сохранять их в своей милости и не отнимать у них имений. Он выдал им особую грамоту, в которой торжественно признал, что они не мечом покорены, а добровольно пристали к Великому княжеству; кроме того, пожаловал им право избирать себе старосту, оставляя за собой утверждение его, и обратно – право принимать от него только такого воеводу и тиунов, которые будут им любы. Легко удалось Казимиру вернуть под свою власть и Киев. Киевляне поддались Казимиру, как только прибыло к Киеву литовское войско под начальством Яна Гаштольда. Тем не менее Казимир и его рада сочли необходимым в государственных интересах Великого княжества удовлетворить желание киевлян иметь у себя правителем князя. Поэтому, когда вскоре после покорения Киева в Вильно приехал из Копыля князь Олелько Владимирович с сыновьями и большою свитою и стал просить о возвращении ему отчины его – Киева, Казимир по совету своей рады дал ему Киев со всеми пригородками (около 1442 г.). Больше хлопот доставило Казимиру и литовским панам Подляшье. Сначала они пытались вернуть его мирным путем и вошли в переговоры с поляками. Но эти переговоры не привели ни к каким результатам. Литовцы после того не раз пытались вернуть Подляшье силою оружия, но безуспешно. Им удалось возвратить Подляшье только в 1444 г. посредством соглашения с мазовецким князем Болеславом, которому они заплатили 6000 коп пражских грошей. При этом для удовлетворения местных земян польского происхождения Казимир пожаловал им права и вольности, которые содержатся в статутах Королевства Польского. После того как все эти области воротились к Великому княжеству Литовскому, и Свидригайло с волынянами не захотели отставать от прочих и в конце 1445 или в начале 1446 г. перешли на сторону Литвы. Вместе с Волынью примкнуло к Литве и восточное Подолье, остававшееся все время в руках Свидригайлы.

Итак, Казимиру удалось в конце концов утвердить свою власть во всех областях Великого княжества. Но положение его в Литовско-Русском государстве вскоре опять стало затруднительным. Брат его, польский и венгерский король Владислав III, погиб при Варне в 1444 г. Вследствие этого поляки на Серадзьском сейме 1445 г. поспешили избрать Казимира королем польским. Таким путем они надеялись восстановить унию с Великим княжеством, разорванную в 1440 г. Но вальный сейм литовских и русских панов, собравшийся в январе 1446 г. в Вильно, не разрешил Казимиру принять польскую корону и послал полякам отказ. По словам Длугоша, литовцы опасались, что с отъездом Казимира в Польшу великим княжением овладеет Михаил Сигизмундович, что этот князь будет им мстить за смерть отца и они потеряют при нем пожалования, которыми с юношескою щедростью одарил их Казимир, а равно окажется напрасною и надежда их утвердить за Великим княжеством Волынь и Подолье, которые отбивали у них поляки. Получив отказ, поляки избрали королем Болеслава мазовецкого, но решили повременить с официальным приглашением его на престол и попытаться вновь склонить Казимира к принятию короны, надеясь, что на этот раз Казимир и литовцы образумятся. Они не ошиблись в своих расчетах. Возведение на польский престол Болеслава мазовецкого, шурина и приятеля Михаила Сигизмундовича, грозило Казимиру и литовцам большой опасностью. Дело в том, что Михаил Сигизмундович не переставал еще интриговать против Казимира на Литве и все еще имел своих сторонников. С восшествием на престол польский Болеслава мазовецкого можно было опасаться, что Михаил найдет себе поддержку и в Польше и тогда сгонит Казимира с великого княжения. Поэтому Казимир и его советники отправились на зов поляков в Берестье и вступили в переговоры с польскими уполномоченными. Результатом этих переговоров было согласие Казимира на принятие польской короны и письменное обязательство, выданное им польским послам, – прибыть в Краков к 24 июля 1447 г. на коронацию. Литовские паны согласились на эту коронацию, взяв предварительно с Казимира клятвенную запись, в которой он в качестве польского короля признавал владениями Великого княжества Волынь и Подолье и констатировал право литовцев после его смерти избрать себе отдельного или общего с поляками государя. Казимир потребовал было, чтобы и уполномоченные поляков скрепили эту запись и подтвердили содержащиеся в ней уступки для Великого княжества. Но польские послы категорически отказались от этого и собрались даже уезжать из Берестья, не кончив дела. Тогда Казимир, по совету некоторых из них, перестал ставить вопрос об уступках для Литвы как conditio sine qua non, надеясь уладить это дело впоследствии, и заявил окончательно о своем согласии на принятие короны. Литовцы остались с одной записью Казимира, не скрепленной поляками. Чтобы успокоить их и задобрить в свою пользу, Казимир перед самым отправлением своим на коронацию в Краков, 2 мая 1447 г., выдал им привилей, в котором пожаловал им ряд новых прав и вольностей, и притом весьма существенных по сравнению с правами и вольностями, дарованными его предшественниками.

Своей грамотой Казимир освобождал всех княжеских, панских, шляхетских, боярских и мещанских «кметей», т. е. крестьян, не только от платежа натуральных податей («дякла») и от барщинных повинностей на господаря, но и от платежа денежной подати – «серебщины»; обязывался не принимать на свои земли владельческих крестьян – отчичей и невольных, запрещая то же самое владельцам в отношении к господарским крестьянам; устанавливал, что суд над владельческими «подданными» принадлежит владельцам и эти подданные не должны впредь привлекаться к суду великого князя и его урядников, за исключением тех случаев, когда владелец не дает на них управы, причем судебные пени во всяком случае должны идти в пользу владельцев. Литовскому католическому духовенству дана была гарантия в том, что впредь вакантные духовные должности будут замещаться предпочтительно уроженцами Великого княжества и только при отсутствии годных кандидатов – иностранцами. В интересах светских панов Казимир обязался за себя и своих преемников не давать никому, помимо уроженцев Великого княжества, земель, замков и мест в полную собственность, временное владение или в держание, а равно не раздавать иноземцам уряды или почетные звания. Наконец, ввиду притязаний поляков на Волынь и Подолье, Казимир обязался не уменьшать владений Великого княжества, но сохранить его в целости в тех самых пределах, в каких оно заключалось при великом князе Витовте.

Привилей 1447 г. является новою иллюстрацией того действия, которое оказывало тесное сближение с Польшей на внутреннее развитие Литовско-Русского государства. Избираемые на польский престол великие князья литовские старались всячески ублаготворять сильных людей Великого княжества, дабы иметь возможность сидеть сразу на двух престолах и держать свои государства в союзе и братской любви. Средством для этого являлось распространение в Великом княжестве Литовском «прав вольных, добрых, христианских, как в Коруне Польской». К этому средству прибег и Казимир, как это видно из заявления его в привилее 1447 г., что он дарует прелатам, князьям, панам, шляхте, боярам и мещанам Литовской, Русской, Жмудской и других земель Великого княжества все вообще права, вольности и изъятия, какими пользуются прелаты, князья, паны, шляхта и мещане Королевства Польского. Привилею 1447 г. принадлежит весьма важное место в истории социально-политического развития Литовско-Русского государства. Этот привилей дополнил и завершил ряд уступок, сделанных великокняжескою властью землевладельцам Литовско-Русского государства. В общем все эти уступки были не чем иным, как разделением государственной власти над народною массою между великим князем и военнослужилыми землевладельцами. Благодаря этим уступкам добрая половина населения, если не большинство, почти совсем вышла из непосредственной власти великого князя и попала под власть землевладельцев, которые стали в отношении к ней чуть не такими же господарями, как сам великий князь по отношению к остальной части. В Литовско-Русском государстве установился политический строй, имеющий много сходного со средневековым западноевропейским феодализмом. Вместе с тем великий князь утратил шансы на то, чтобы стать единственным и полным хозяином в своем государстве и волею-неволею должен был для решения более или менее важных вопросов государственной жизни обращаться и к другим «господарям», чаще всего, конечно, к наиболее крупным и знатным, но в особо важных случаях и ко всем остальным. Привилей 1447 г. парализовал возможность развития абсолютной монархической власти в Великом княжестве Литовском. В этом отношении особенно важна была та статья этого привилея, которая освобождала владельческих крестьян от государственных податей. Эта статья с течением времени, когда война истощала совершенно скарб великого князя, заставляла его выпрашивать у землевладельцев субсидии на нужды государства, а этим последним давала возможность добиваться от своего государя новых прав и вольностей, клонившихся к ограничению его власти и значения.

Этот результат коснулся одинаково как литовцев, так и русских князей и бояр Великого княжества. Выдавая 2 мая 1447 г. привилей на различные права и вольности военнослужилым землевладельцам, Казимир не мог обойти в нем князей, бояр и военнослужилых мещан областей-аннексов. И эти области приходилось задабривать, располагать к верности разными пожалованиями, тем более что Михаил Сигизмундович не прекращал своей борьбы с Казимиром. Поэтому и привилей 1447 г. был выдан прелатам, князьям, панам, шляхте, боярам и мещанам Литовской, Русской и прочих земель Великого княжества. Таким образом, привилей 1447 г. был первым общеземским привилеем, уравнивавшим в правах литовцев и русских всех земель Великого княжества (привилеи 1432 и 1434 гг. уравнивали с литовцами русских землевладельцев Великого княжества в тесном смысле, т. е. Литвы и Руси Литовской). Чтобы устранить всякие сомнения, которые могла порождать общность выражения в общеземском привилее, Казимир счел нужным подтвердить свое пожалование в новых привилеях, которые он повыдавал в областях в подтверждение их старинных прав и вольностей. Указание на это встречаем в позднейших подтвердительных грамотах, выданных областям Смоленской, Киевской и Полоцкой. Что касается Витебской и Волынской земель, то самое содержание их привилеев показывает, что и на эти области распространилось то само право, которое дано было Литве, Руси и Жмуди в 1447 г., ибо некоторые статьи этих привилеев прямо соответствуют статьям привилея 1447 г.

Земли Полоцкая, Витебская и Смоленская получили от Казимира новые привилеи, по всей вероятности, в 1451 г. В начале этого года Казимир собирал в Вильно общий сейм князей, панов и бояр всех земель Великого княжества для устроения различных внутренних дел Великого княжества. Весьма возможно, что на этом общем сейме Казимир и выдал названным землям свои привилеи. Может быть, впрочем, Казимир сделал это и во время объезда этих земель, который он предпринимал в том же году, непосредственно после роспуска сейма. Как бы то ни было, но от 1456 г. мы имеем указания на «листы», выданные Казимиром областям. Волынской земле, по всем данным, Казимир выдал привилей с новыми правами и вольностями в 1452 г., когда эта земля по смерти Свидригайлы добровольно отдалась под власть Литвы, а не Польши. Что касается Киевской земли, то привилей был выдан ей только по смерти князя Семена Олельковича, случившейся в 1471 г. Дарование Киевской земле новых прав и вольностей было средством ее замирения, ибо, как известно, киевляне в высшей степени были недовольны отменою у них княжения и приняли к себе литовского воеводу, только уступая силе.