Но проволакивать дело унии до бесконечности при всем том оказалось уже невозможным. Доведенные до крайнего изнурения войною литовские станы на совещании в военном стане в Лебедеве зимою 1567 г. в ответ на приглашение поляков приступить, наконец, к унии, сделали постановление о непременном созыве «спольного» польско-литовского сейма в будущем 1568 г.

Это постановление они повторили и на Городенском сейме, собиравшемся весною 1568 г. Король обещал исполнить эту просьбу станов и своевременно разослать сеймовые листы. Так подошел знаменитый Люблинский сейм, на котором осуществлена была, наконец, подготавливавшаяся всем ходом внутренней и внешней истории Литовско-Русского государства уния его с Польшею.

Из обстоятельств, предшествующих ближайшим образом заключению Люблинской унии, видно, что большинству Литовско-Русской шляхты стало уже не под силу сносить последствия одиночества Великого княжества в борьбе с могущественным и упорным неприятелем, и оно жаждало унии как единственного выхода из своего тяжелого положения, единственного средства к облегчению себе несносных «беремен» войны. Вместе с тем в союзе с польскою шляхтою на «спольном» сейме шляхта надеялась получить большее значение, чем на своем литовском сейме, переполненном многочисленною и могущественною аристократией. Отсюда само собою вытекало ее сочувствие и содействие парламентарной унии Великого княжества с Короною Польскою.

Литература

Те же труды, что и на с. 299, и кроме того: Грушевський М. С. Історія України – Руси. Київ; Львів, 1907. Т. 4; Kutszeba S. Unia Polski z Litwa. Krakоw, 1911.

Созыв «спольного» польско-литовского сейма в Люблине. Порядок совещаний. Резкое разногласие между поляками и литовцами в вопросе унии; интересы литовских магнатов. Отъезд литовцев с сейма. Хлопоты поляков о присоединении Подляшья и Волыни; универсал 12 марта о возвращении Подляшья и Волыни. Условия присоединения Подляшья. Негодование и бессилие литовских панов. Полное запустение литовской казны, несмотря на все старания о ее пополнении; должность подскарбия земского по привилею 1566 г. Попытка литовских панов отсрочить заключение унии и ее неудача. Присяга подляшских и волынских панов на верность Польше. Привилей 26 мая о возвращении Польше Волыни. Присоединение Брацлавского воеводства и Киевщины к Польше. Возвращение на «спольный» сейм литовцев. Акт унии Великого княжества Литовского с Короною Польскою. Присоединение Ливонии к соединенной Речи Посполитой. Дополнительный акт унии 11 августа. Причины, обусловившие осуществление унии.

Обещанный «спольный» сейм открылся в Люблине в январе 1569 г. В листах, разосланных на литовские сеймики перед этим сеймом, король указывал, что, несмотря на все жертвы кровью и имуществом, приносимые обывателями Великого княжества Литовского, неприятель все более и более берет над ним силу, а потому необходимо Великому княжеству соединиться с

Польшею, дабы «одностайною и спольною рукою», с большим успехом и с меньшим «накладом», чинить ему отпор. Поэтому король просил отправить послов на «спольный» сейм «з моцью зупольною» на заключение унии.

В начале заседаний польские шляхетские послы потребовали было, чтобы для переговоров об унии назначены были с той и другой стороны депутаты и чтобы совещания происходили непременно в присутствии шляхетских послов обоих народов. «По прежним сеймам, – говорили послы, – мы знаем, как литовские сенаторы заботливо наблюдают, чтобы при совещаниях не присутствовал их (шляхетский) народ, дабы, надлежащим образом узнав польские права, не разлакомился на них». Но эта попытка поляков сбить с самого начала литовских сенаторов с их позиции не удалась. Литовцы вели свои совещания отдельно и являлись к полякам уже с готовыми предложениями или ответами на их предложения.

В переговорах между ними снова стал ребром тот же контроверз, что и на Варшавском сейме 1563–1564 гг. Поляки, в особенности шляхетские послы, настаивали на том, что уния уже заключена давным-давно, при Ягайле и Витовте, поновлена была затем в 1501 г. при короле Александре, и что незачем составлять нового договора, а надо лишь вновь подтвердить и развить этот договор, чему начало уже положено на Варшавском сейме; надо, следовательно, договориться лишь по тем пунктам, по которым не состоялось еще соглашение. На этот раз поляки соглашались на отдельные уряды для Великого княжества и оговаривали, что редукция столовых имений, предпринятая в Польше, не распространяется на Литву. Литовские сенаторы отвергали всякое юридическое значение за прежними актами унии, которые не вошли в жизнь, вследствие чего и возник настоящий вопрос об унии. Не довольствуясь этими возражениями, они представили свой проект, основные положения которого были те же самые, что и в инструкции, данной на Варшавском сейме 1563–1564 гг., т. е. сохранение государственной особности Великого княжества, его границ, отдельного сейма, отдельных должностей и званий, отдельных законов и отдельной монеты, при общем государе и общем сейме, созываемом для решения общих дел. К этому добавлялось требование от поляков присяги в том, что ни теперешний государь, ни его преемники, ни коронная рада, ни даже послы земские Великого княжества не будут добиваться редукции вечных выслуг, доживотий и ленов, а равно замков и дворов господарских, заложенных в известных суммах обывателям Великого княжества на нужды государства. Поляки должны были гарантировать, что никакое постановление в этом смысле не состоится на сейме, а если состоится, то не будет иметь силы, и Литва не обязана ему подчиняться, если же ее станут принуждать к этому, то тем самым расторгается и договор унии. Из этого ясно видно, что литовский проект унии был делом литовских магнатов, захвативших в свои руки ведение переговоров с поляками. Проект вскрывает и те материальные побуждения, которые заставляли их всеми силами отстаивать государственную автономию Великого княжества. Автономное литовское государство было предприятием, на которое магнаты затратили огромные фамильные капиталы в форме ссуд скарбу под залог господарских имений, и им, естественно, хотелось по-прежнему хозяйничать и распоряжаться в этом предприятии. Уния, как ее понимали поляки, угрожала положить конец этому хозяйничанью, и потому магнаты так и противились ей. Самыми ярыми противниками унии были как раз именно те паны, которые потратили так много своих денег на нужды Великого княжества. Очевидно, они боялись не только за свое значение в будущей соединенной Речи Посполитой, но и за свои «пенязи», отданные в ссуду скарбу и гарантированные «заставами» господарских имений.

Литовский контрпроект возбудил бурю негодования в польской посольской избе, ибо в нем литовцы брали назад некоторые существенные уступки, сделанные на Варшавском сейме 1563–1564 гг., например, восстановляли особое возведение общего государя Польши и Литвы на великое княжение. Еще ранее подачи литовского контрпроекта послы русского воеводства говорили на сейме, что никоим образом не надо допускать отдельной литовской рады, ибо эта рада и была причиною того, что до сих пор уния не получила осуществления. Ни за что послы не соглашались и на оставление отдельных литовских сеймов. Когда представлен был литовский контрпроект, послы стали жаловаться, что попусту тратят время, и приступили к королю с настойчивыми просьбами приказать литовцам засесть с поляками на сейме вместе и понудить их принять унию, которая уже решена предшествующими соглашениями и постановлениями. Послов поддержали и коронные сенаторы. Но когда король, уступая настояниям поляков, собирался объявить литовцам приказание сесть вместе с поляками, оказалось, что литовцы уже начали разъезжаться с сейма. Король хотел привлечь на сейм тех, кто еще не уехал. Тогда и эти поспешили покинуть Люблин (1 марта).

После того как разбилась попытка присоединить Великое княжество целиком и сразу, поляки ухватились за мысль сделать это в несколько приемов, и на первых порах присоединить области, на которые они издавна имели притязания. Еще до окончательного разрыва с литовцами поляки на своих совещаниях поговаривали о том, что Польше, собственно, нужны Подляшье и Волынь и что из-за этих областей и надо хлопотать об унии. Как только литовцы уехали из Люблина, послы сейчас же начали требовать от короля присоединения Подляшья и Волыни. Паны радные со своей стороны стали советовать королю возвратить, наконец, Короне Подляшье и Волынь и указывали, что тогда литовцы сами добровольно покорятся Польше. В своих требованиях поляки, несомненно, стояли на реальной почве, опирались на настроение, господствовавшее в массе военнослужилого люда Подляшья и Волыни. Подляшская и волынская шляхта, как уже было сказано, сама стремилась к унии с Польшею, от которой ожидала себе новых прав и вольностей и прекращения своего в высшей степени неудобного положения пограничных обывателей. Есть основание думать, что у поляков велись тайные переговоры с подляшанами и волынянами на Люблинском сейме. Этим и можно объяснить те определенные требования, которые они предъявили королю для обывателей Подляшья, а именно, чтобы сняты были все литовские тягости, поборы и подати, чтобы корчмы и мыта у них не отдавались в аренду жидам и чтобы на них не распространялось действие коронной конституции 1504 г. о редукции государственных имений. Король для первого раза согласился исполнить просьбу поляков только относительно Подляшья и приказал подляшским послам и урядникам, которые еще не уехали с сейма, сесть вместе с поляками, принести присягу на верность Польше и принять участие в составлении акта о присоединении Подляшья к Польше. После некоторого колебания и получения уверения, что поляки будут защищать подляшан, подляшские урядники и послы исполнили приказание короля. Только подканцлер Остафий Волович, державший на Подляшье Ломазы, Воин и Ходыничи, категорически отказался от присяги несмотря на то, что ему угрожали отнятием этих держав.