Труднейший семнадцатый антарктический рейс «Оби» завершился во второй половине июня вместе с прибытием в Ленинградский порт. Моряки рвались в отпуск, а уставший корабль нуждался в ремонте. Как и раньше, ремонт он должен был пройти на Кронштадтском Морском заводе, славившемся в те времена прекрасным коллективом высококвалифицированных специалистов и отличавшемся высоким качеством выполняемых работ.

После завершения рейса началась обычная смена экипажа, как правило, обновлявшегося на две трети. Моряки, желающие снова отправиться в Антарктиду, начали уходить в отпуск. Оставшиеся вместе с «молодым пополнением» занимались ремонтом. Среди последних оказался и я, старший помощник капитана «Оби», проплававший на ней уже шесть лет, а сейчас вступивший в исполнение обязанностей капитана вместо официально назначенного на эту должность С.И. Волкова, ушедшего в отпуск. Все это происходило в рамках подготовки к очередному походу судна в Антарктиду и касалось в первую очередь членов экипажа, изъявивших желание отправиться в рейс. А ремонтом остались заниматься прибывшие недавно и те члены экипажа, которые должны были отправиться в отпуск после окончания ремонта.

Ремонт судна, да еще такого большого, как дизель-электроход «Обь», – сложный и трудный период в жизни экипажа. Задолго до постановки в док на борту судна готовится проект сводной ремонтной ведомости, где отражаются работы по всем заведованиям, которая отправляется в пароходство на согласование. Оттуда документы передаются на завод, где с прибытием судна определяется окончательный объем работ, исходя из лимита средств, отпущенных пароходством.

Как известно, состояние техники, пригодность того или иного узла определяются в процессе последующей дефектации. Большая часть слесарных, электромонтажных, сварочных и клепочных корпусных работ выполнялась в сухом доке, куда корабль становился сразу же после прихода в Кронштадт.

Приходилось заниматься оперативным решением вопросов, совершенно не связанных с основной специальностью, консультируясь с техническим отделом пароходства и «утрясая» возникшие разногласия с администрацией завода. Выручали многолетний опыт, накопленный в ходе предыдущих ремонтов, а также хорошие деловые контакты с персоналом завода.

Прибытие дизель-электрохода «Обь» в Кронштадт, по-прежнему остававшийся военно-морской базой Балтийского флота, воспринималось администрацией и населением города как большое событие. Во-первых, такой крупный заказ обеспечивал работой и высокими заработками значительную часть тех, кто трудился на Кронштадтском Морском ордена Ленина заводе (КМОЛЗ); во-вторых, это позволяло горожанам получше познакомиться с легендарным судном, больше узнать о жизни и работе экипажа, посмотреть интересные документальные фильмы, рассказывающие о его антарктических походах. В свою очередь, моряки имели возможность встретиться с интересными людьми Кронштадта.

Надо заметить, что вплоть до недавнего времени Кронштадт, поскольку здесь находилась военно-морская база, оставался закрытым городом, и попасть туда можно было только при наличии специальных пропусков, не говоря уже о строгом пропускном режиме, действовавшем на территории Морского завода, входившего в структуру предприятий Министерства обороны СССР. Последнее обстоятельство вызывало определенные трудности при решении простейших вопросов, связанных с прибытием моряков, только что получивших назначение к нам. Приходилось заниматься решением совершенно несвойственных нам вопросов, включая получение специальных пропусков, выдававшихся в Управлении КГБ по Ленинграду на Литейном проспекте и оформлявшихся через пароходство или руководство Морского завода. Хочу рассказать об одном почти анекдотичном случае.

Уже после постановки судна в док Морского завода мы с женой как-то вечером решили выйти в город. При наличии пропусков никаких проблем с осуществлением такого намерения не должно было быть. Но вместе с нами на борту судна приплыл в Кронштадт и сынишка Олег, а пребывание детей на территории завода строго запрещалось действующими правилами. Об этом мы как-то не подумали, и чтобы беспрепятственно покинуть завод через главную проходную, были вынуждены спрятать Олега в большой сумке. Мы уже было миновали проходную завода, но истомившийся «в заточении» Олег неожиданно пискнул. Пришлось выпустить парнишку на волю, но факт «криминала» оказался налицо, и вахтер дисциплинированно доложил о происшествии своему начальству. Мы честно признались, что сын прибыл в Кронштадт на борту судна и деваться ему просто некуда. По счастью, начальник охраны поверил нашему искреннему признанию и, войдя в наше безвыходное положение, милостиво разрешил пропустить мальчишку в сопровождении родителей. Так Олег впервые познакомился с Кронштадтом.

Традиционно сложилось, что после постановки «Оби» в док КМОЛЗ в салоне капитана устраивался импровизированный прием для представителей военного и партийного руководства города. На таком мероприятии мне довелось встретиться с бывшим командиром корабля, на котором я двенадцать лет назад проходил мичманскую стажировку. В городе, являющемся военно-морской базой флота, дисциплина военнослужащих поддерживалась строгой комендантской службой и патрулями, в которые назначался личный состав кораблей и частей базы. В комендатуре начальник патруля и прибывшие вместе с ним на инструктаж моряки, подвергались строгой проверке формы одежды. Казавшиеся несущественными придирки вызывали у нас негативное отношение к коменданту и его подчиненным, теперь же, по прошествии многих лет, будучи уже взрослыми и серьезными людьми, мы с удовольствием занимались «морской травлей», вспоминая былые неприятности и приключения,

С другим моим бывшим командиром, с которым довелось служить уже после окончания училища, мы встретились случайно, когда садились в «Метеор», курсировавший тогда летом между Ленинградской пристанью Кронштадта и Тучковым мостом. Прошло двенадцать лет, но он сразу узнал меня и спросил, как бывало: «Мичман, а где Вы теперь служите?» Я доложил Владимиру Григорьевичу, что работаю теперь на дизель-электроходе «Обь». Поначалу он даже не поверил мне. Тогда я, подтянувшись и приложив руку к козырьку, объявил: «Товарищ капитан 1-го ранга, завтра на борту судна состоится небольшой прием, приглашаю Вас принять в нем участие!» Офицер был приятно удивлен приглашением и пообещал непременно посетить «легендарный корабль», как он дословно выразился, находившийся под моей командой.

Надо отдать должное, свое командирское слово Владимир Григорьевич сдержал. О его прибытии на борт «Оби» мне доложила вахтенная служба, проводившая офицера в капитанский салон. Он никак не ожидал, что среди присутствующих окажется также хорошо знакомый ему Владимир Николаевич – комендант гарнизона. Войдя в салон и соблюдая по привычке флотский этикет, он обратился к нему как к старшему за разрешением войти. Комендант же с легкой улыбкой заметил, что старший здесь кто-то другой, и кивком головы указал на меня. Гости, собравшиеся в кают-компании, с ироническим любопытством наблюдали за происходящим. Разговорившись, мы невольно обратились к воспоминаниям о совместной службе, и Владимир Григорьевич признал мою правоту, когда я во время мичманской практики отказался от его предложения продолжить службу в Военно-морском флоте, надеясь, что смогу когда-нибудь выйти в море на «Оби». Жизнь подтвердила, что мечта окрыляет человека и помогает ему в достижении поставленной цели.