Пол кивнул:

– Самую малость.

– И это самое меньшее, – сказал Пип, усиленно стараясь не смотреть на коленки Софи. – М-м-м, одежда леди, например. Сомневаюсь, что мне будет по душе в ваше время, – задумчиво добавил он.

Все это время Софи стояла совершенно неподвижно, но лицо у нее было весьма обеспокоенное. Теперь она вступила в разговор:

– Но разницы ведь нет никакой, правда? Вы не вернетесь с нами назад.

Взгляды обоих клерков устремились на нее. И взгляд Пола тоже.

– Да господи помилуй! – вырвалось у нее. – Вы что еще не поняли? Никто из нас назад не вернется, вообще не отправится ни в какое-либо место, ни в каком-либо времени. Мы здесь застряли. Двери-то, черт побери, нет!

Вот это, возможно, поразило клерков больше всего. А может, и нет.

– И я скажу, пока никто из вас еще не сказал, – продолжала Софи, – что двери нет, и все это моя вина, потому что я ее закрыла. Поэтому, если мы застряли тут на веки вечные, винить нужно меня. Честное слово.

Повисло долгое неловкое молчание.

– Такую ошибку совершить довольно просто, – промямлил Пол. – Я хочу сказать, откуда тебе было знать?

– На самом деле... – начал Артур, но тут, наверное, увидел выражение лица Пола и сказал: – Совершенно верно. С кем угодно могло случиться.

От их утешений Софи только разозлилась еще пуще.

– А пошли вы! – закричала она. – Все вы. Мы попали в ловушку в этой гадкой комнатенке, а вы только и способны стоять тут и разыгрывать чертовых рыцарей. Тут что, никто и ничего не принимает всерьез?

– При всем уважении к вам, – спокойно произнес Пип, – не вижу, чем нам может помочь ссора. А кроме того, как только что заметил Карпентер, откуда вам было знать...

– Заткнитесь! – заорала Софи. – Если я говорю, что всему виной моя глупость, то почему, черт побери, этому никто не верит? Ничего бы не случилось, если бы я не налила ему в чай это дурацкое зе...

– Что ты сделала? – спросил Пол. – Ох!

Пол страшно нахмурился.

– Это ты мне его в чай налила? Да господи боже, зачем? Я знаю, что я тебя не интересую, но какого черта ты хотела влюбить меня в треклятую гоблиншу?

Софи наградила его взглядом, в котором вполне можно хранить мамонтов.

– Какую еще гоблиншу? – вопросила она. И тут Пол все понял.

«Ох, – подумал он, – ох черт!» – потому что... и как раз чтобы добавить сверху взбитые сливки и вишенку в сиропе, у него возникло смутное подозрение, что это далеко не совпадение, особенно если участь, что фамилия Артура Тэннер.

– Ну, знаешь, – сказал он. – Она. Та, про которую я тебе рассказывал. Секретарша на рецепции.

– О! – Глаза у Софи стали, как два блюдца. – Значит, ты подумал...

– Да. – О!

Оба клерка зарделись и сделали вид, будто увлеченно рассматривают небольшую паутинку в углу потолка.

– Так, значит, это ты... – начал Пол.

– Верно.

– Потому что ты... – Да.

– О!!!

Разумеется, в этот момент ему следовало бы заключить ее в объятия и сказать: «Но тебе совсем не нужно этого делать, я и так тебя люблю». Однако он лишь пошатнулся и схватился за спинку стула, чтобы не упасть, а после сказал:

– Будь я проклят.

Уже произнося эти слова, он сообразил, что это не самая удачная из произнесенных им речей, но было поздно.

Софи рассматривала уголок ковра между носками своих туфель.

– Наверное, мне следует извиниться, – проговорила она.

– Извиниться? – беспомощным эхом откликнулся Пол.

– Да ладно. Не знаю, будет ли хоть какой прок от моих извинений, и, судя по всему, ты станешь ненавидеть меня до конца жизни, но...

– Но за что же тут извиняться? – вырвалось у Пола. – Это просто чудесно!

Пол увидел, как за ее плечом клерки съежились. «Ну и черт с ними», – подумал он.

– Вовсе нет, – настаивала Софи, – это полная катастрофа, и во всем виновата я...

– Господи боже, Софи, помолчи, пожалуйста. – Он бросился к ней, запутался ногой в складке ковра и тяжело упал на колени Пипу. Пип взвыл от боли и рефлекторно выбросил руку вперед, ударив ребром ладони Пола по носу. Тогда Софи ударила Пипа стулом.

– Что тут, черт побери, происходит? – спросил недоуменный голос от окна.

Все разом обернулись и увидели сидящего на постели гоблина, то есть матушку мистера Тэннера, которая напряженно на них смотрела. Ну, во всяком случае, на одного.