Шрифт:
Во всех его делах по сплочению Северо-Восточной Руси и укреплению Москвы стояли рядом две значительные личности: митрополит Алексей и игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский.
Предкуликовский период был на Руси и эпохой русского исихазма, философского течения, требующего нравственного самосовершенствования без вмешательства извне. Трудно сказать, являлись ли митрополит Алексей и Сергий Радонежский зачинателями этого течения на Руси, но вся их деятельность была направлена на смягчение нравов той суровой и даже жестокой эпохи. Западную Европу в это время раздирала борьба с ересями, пылали костры, на которых сжигали еретиков, в русской церкви царили терпимость и спокойствие; на Западе церковь сеяла рознь и вражду между верующими, русская церковь собирала гонимых людей под единое знамя освобождения. В этом и состоит значение митрополита Алексея и Сергия Радонежского.
Мы выше говорили о воеводе Дмитрии Волынском. Ничуть не принижая роль Дмитрия Донского в разгроме Орды, мы должны воздать должное одному из самых значительных полководцев Древней Руси. И если летописцы и «Сказание» не оттенили его выдающееся полководческое дарование, то современники, те, кто сражался на Куликовом поле, твердо надеялись на его мудрость. Отнюдь не по капризу отдал князь под его начало засадный полк и руководство всей битвой. Это ли не высшая оценка?
«Сказание о Мамаевом побоище» донесло до нас и еще один образ, не меркнущий в народной памяти, — образ ратоборца Пересвета. Ни его мужеству, ни его молодецкой удали, ни его подвигу не наносит ущерба, что на поединок с грозным богатуром Челюбеем он вышел в монашеской схиме. В те жестокие времена монастыри были крепостями, их должны были оборонять люди, сведущие в военном деле.
Весь эпизод с поединком перед сражением носит легендарный характер. Сам поединок изображен с суровым лаконизмом. На вызов богатура, наверное, могли откликнуться многие, да не каждый мог быть удостоен великой чести представлять все русское войско.
Поединок длился несколько секунд, но память о нем живет вот уже шестьсот лет и будет жить, покуда жив хотя бы один русский человек.
Летописи скупы, «Сказание о Мамаевом побоище» дошло до нас в поздних списках, было ли оно единственным литературным памятником этой эпохи — мы не знаем. Лишь по счастливой случайности дошли до нас сквозь пожары и вражеские нашествия работы Андрея Рублева, выразившего в искусстве возрождение народа. «Троица» Андрея Рублева и «Сикстинская мадонна» Рафаэля — явления одного порядка. «Троица» родилась на суровом Севере, вырвавшемся из ордынской мглы, «Сикстинская мадонна» засверкала под ласковым южным небом столетие спустя!
Москва, Вильно, Краков
Нашествие Тохтамыша
В ночь с 7 на 8 сентября Дон переходил во главе московского войска великий князь владимирский и московский, к исходу дня 8 сентября трубил победу на костях врагов государь всея Руси. То, к чему вели Северо-Восточную Русь Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Александр Невский, Иван Калита, свершилось, хотя это и никак не было в тот час отмечено каким-либо юридическим актом. Мы говорим не о правовой стороне свершившегося, а о его морально-нравственном значении, и, конечно же, значении политическом. С Куликовской победы, через многие тяжкие препятствия началось неуклонное восхождение Москвы, собирательницы русских земель, столицы Русского государства.
Куликовская победа создала в Восточной Европе качественно новую политическую ситуацию, при которой искусственно сдерживавшиеся объединительные процессы получили простор для своего развития.
Сейчас же явились и признаки возросшего личного влияния Дмитрия Ивановича и возрастающего значения Москвы.
Еще при жизни митрополита Алексея в церковных делах на Руси наметилась смута. Ольгерд не хотел примириться с тем, что митрополиты избирали местом пребывания Москву. Он слал послов в Константинополь с жалобами на Алексея, что тот «прямит» московскому князю, и просил особого митрополита в Киев с властью на Смоленск, на Тверь, на Новосиль, на Нижний Новгород. Цель ясна: расколоть митрополию и тем ослабить московский княжеский дом.
В Константинополе нашлись сторонники Ольгерда, и был поставлен митрополитом Киприан, по происхождению болгарин. Киприан направлялся в Москву. По повелению Дмитрия Ивановича незваного гостя встретили под Любутском, сняли насильственно с него святые одежды и отправили восвояси.
В эту игру не преминула вступить ордынская дипломатия. Именно в это время Мамай готовил нашествие на Северо-Восточную Русь и искал союза сначала с Ольгердом, а после его смерти с князем Ягайлом. В Орде понимали, что митрополит из числа русских святителей встанет на сторону Дмитрия Ивановича и укрепит его позиции перед решающим столкновением. Когда умер митрополит Алексей, Дмитрий Иванович созвал епископов и попытался на епископском сборе без Константинополя поставить митрополитом своего духовника Митяя. Епископы не захотели ставить своей властью митрополита, Митяю пришлось отправиться в дальний путь в Константинополь.
А путь — через Орду, а в Орде — Мамай. Мамай встретил Митяя милостиво, ненадолго придержал и отпустил в Константинополь, но до Константинополя Митяй не дошел, умер в пути, как в свое время Александр Невский.
Теперь, после Куликовской битвы, изменилась позиция Дмитрия Ивановича по отношению к Киприану, изменилась и позиция Киприана.
Перед Дмитрием Донским в новой обстановке встали укрупненные задачи, теперь он начал разработку идеи консолидации всех русских сил вокруг Великого Владимирского княжения, а стало быть, и вокруг Москвы. Речь теперь шла не только о Северо-Восточной Руси, но и о распространении влияния на Тверь, Нижний Новгород, Новгород Великий и на некоторые русские земли, входившие в состав Литовско-Русского княжества.
Киприан, хотя и был оскорблен Дмитрием Ивановичем, а обласкан литовским княжеским домом, сумел взглянуть объективно на исторический процесс и понял, что консолидация русских земель выше княжеского соперничества, а поскольку ему были в равной степени безразличны Вильно и Москва, он пошел к тому, за кем была сила.
В 1381 году Киприан прибыл в Москву и был встречен с должным почетом. Приезд в Москву стал началом его деятельности по созданию общерусской митрополии, которая должна была объединить всех исповедовавших греческую веру в Северо-Восточной Руси, в Литовско-Русском княжестве и на юго-западных русских землях. Его деятельность поддержала и константинопольская патриархия, ибо как раз в это время активизировалось наступление католичества на Литовско-Русское княжество, в Галиции и на Волыни.