Обратимся к некоторым деталям битвы, как они предстают перед нами из источников.

«На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяше вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати».

Это момент битвы после столкновения пеших фаланг. Выше мы уже приводили описание того, как сошлись пешие фаланги Москвы и Орды.

Стало быть, после неудачи конных фронтальных атак Мамай спешил главные силы и начался непривычный для Орды пеший бой. Мы по справедливости исходим из того, что Орда превосходила своей численностью московское войско. Тем, что Мамай спешил конных, его превосходство в какой-то степени смягчалось, но для победы этого было недостаточно. Нужно было организовать массовое уничтожение ордынской конницы, для чего и было задумано окружение правого крыла ордынского войска. Старинный тактический прием, известный в далекой древности и много раз применявшийся Ордой: ложное бегство, заманивание в засаду.

Условия местности целиком отвечали этой задаче. Прорвав левый фланг и устремившись к знамени Княжьего Двора, а для этого надо было перевалить за гряду, ордынцы оказывались в низине под ударом русской отборной конницы, устремляющейся с высоты на равнину.

Полк левой руки, как мы знаем из поминального списка, состоял из князей и бояр, из русских витязей, которым чуть ли не в последний раз представлялась возможность показать свою удаль и молодечество, значение конницы отходило в прошлое. Трудно сказать, что произошло во время заманного отступления полка русских витязей. Маневр требует крайней дисциплинированности, хладнокровия и выучки.

Давно, уже полторы сотни лет, русский витязь, поднимая на ордынца меч, не мог унять стеснения в сердце. Меч рубил, а мысли были о том, какова будет расплата за этот удар. А ныне было сказано: руби и не думай о расплате. И рубили. И оторваться вовремя не смогли. Нарушили строй, и во время заманного бегства обильно полили землю своей кровью.

Есть в «Сказании» поэтические строчки о том, как рвется в нетерпении князь Владимир Андреевич ударить на врага, помочь, спасти русских витязей, а Боброк его удерживает в ожидании, когда переменится ветер.

Нет, не перемены ветра ждал мудрый воевода. Он ждал, когда в прорыв, в стальной мешок влезет как можно больше ордынцев, чтобы одним ударом изменить соотношение сил, пока две пешие фаланги давили одна на другую. Момент был выбран точно, и началось уничтожение векового врага.

В описаниях Куликовской битвы в историографии наметился спорный вопрос о передовом полке. Одни исследователи считают, что впереди русского строя был поставлен передовой полк пеших воинов. Есть в «Сказании» строчки, где указывается, что весь передовой полк полег как скошенный. Отсутствие источников и достоверных описаний битвы вынуждает нас относиться к поэтическому произведению как к первоисточнику. Но, как каждое поэтическое произведение, оно может быть принято за источник лишь условно.

Вот схема построения русского войска на Куликовом поле, как она сложилась в исследованиях.

При такой схеме передовой полк, выдвинутый перед главными силами, выглядит тактической бессмыслицей.

Сторожевой полк завязал бой и вернулся в строй. А на что был оставлен передовой полк без флангового охранения? На расстрел ордынским стрелкам и под фланговые удары? Иные говорят, что упоминание о передовом полке — свидетельство построения русской пехоты в две линии. Это не исключено, но тогда схема должна выглядеть иначе. В битве передовой полк мог быть только частью большого полка, его первой линией. Стало быть, условная схема должна выглядеть так.

Особо следует отметить роль Дмитрия Ивановича в Куликовской битве. До Куликовской битвы он организатор войска, а на Куликовом поле он совершает почти беспримерный в истории подвиг.

В средневековом бою командующий, если он хотел руководить битвой, должен был находиться при резерве и засадном полку. Дмитрий Иванович облачился в боевые доспехи и вошел в строй рядом с витязями и рядовыми воинами, а командование передал более опытному воеводе Дмитрию Михайловичу Волынскому-Боброку, думая не о славе полководца, а о чести государя. Когда его начали уговаривать руководить войском и не подвергать свою жизнь опасности, он ответил: «Кто больше меня среди русских сынов был почтен и беспрестанно дары принимал от господа? А ныне злое пришло на меня, ужели не могу вытерпеть! Не могу видеть вас, побеждаемых, не могу этого терпеть, хочу с вами ту же общую чашу испить и тою же смертью умереть, за святую веру христианскую! Если же умру, то с вами, если спасусь, то с вами!»

Где уж тут вслед за В. О. Ключевским смотреть на первых московских князей как на безликих и серых! Где найдет историк в длинной череде государственных деятелей столь яркий пример?

Все правое крыло Орды, крыло атаки, оказалось между молотом и наковальней. Молотом был засадный полк, наковальней — кованая рать псковских и полоцких всадников. Разрезав строй ордынских сотен, русские витязи уничтожили ошеломленного таким ударом врага. Часть сил засадного полка Боброк направил в тыл пешей ордынской фаланги.

В это же время перешел в наступление полк правой руки, заворачивая свой левый фланг в тыл пешей фаланги. «Тогда же и князь Глеб Брянский с полками Владимирским и Суздальским (пешие городовые полки. — Авт.) поступи через трупы мертвых, и ту бысть бой тяжкий… и бысть такая смятня, яко не можаху разбирати своих, татаре бы въезжаху в русские полки, а русские в полки татарские» («Сказание о Мамаевом побоище»).

В нескольких строчках текст «Сказания» воссоздает картину полного окружения Мамаевой рати.