Последовательно, подлинно материалистическое понимание истории в то же время необходимо должно быть, не может не быть и диалектическим пониманием истории. А это диалектическое понимание в применении к основному вопросу – о соотношении общественного бытия и общественного сознания – требует, во-первых, учитывать взаимодействие того и другого и, во-вторых, учитывать развитие этого взаимодействия. Этому последнему требованию и удовлетворяет новое положение, сформулированное Энгельсом в подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу». Оно есть логическое следствие материализма диалектического, одно из ярко выраженных отличий марксистской концепции от всей прежней философии, в том числе и от домарксистского, созерцательного, метафизического материализма.

В отличие от материализма метафизического марксизм не ограничивается утверждением, что бытие определяет сознание. Между тем и другим существует взаимодействие, первичной и определяющей стороной которого является и останется материальное бытие. Но характер самого этого взаимодействия есть явление историческое и по мере развития исторического процесса изменяется – изменяется в соответствии со всеми законами диалектики.

В тексте самого «Анти-Дюринга» идея, высказанная в ходе его подготовки, получила определенное отражение и развитие. Здесь она связывается с вопросом о свободе и необходимости. С точки зрения диалектического материализма, Энгельс развивает тезис: свобода есть познанная необходимость. А описывая коммунистическое преобразование общества, он говорит: «Только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю… Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы» (там же, стр. 295).

«Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы». Значит, из царства слепой необходимости в царство познанной необходимости. Значит, переход от стихийности к сознательности, от подчинения слепым законам природы к господству над ними, переход к подлинно человеческому обществу (ведь сознание тоже является существенным отличием человека от животного).

Свобода есть познанная необходимость. Значит, свобода не устраняет необходимости, а как бы возвышается над ней подобно надстройке над базисом.

Когда Энгельс писал в «Анти-Дюринге» о свободе и необходимости, он, очевидно, не знал, что десятилетием раньше в рукописи третьего тома «Капитала» Маркс развивал по существу ту же самую концепцию: «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства». Материальное производство – это царство естественной необходимости. «Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила… Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе» (т. 25, ч. II, стр. 386 – 387).

При переходе к подлинно человеческому, коммунистическому обществу соотношение между общественным сознанием и общественным бытием подобно соотношению между свободой и необходимостью именно потому, что свобода есть познанная необходимость, как сознание есть осознанное бытие. Сознание в определенном – указанном Энгельсом – смысле станет определять бытие. Это не значит, что бытие перестанет определять сознание. Его в конечном счете решающая роль сохранится. (Свобода может расцвести лишь на базисе необходимости.) Их взаимодействие на основе определяющей роли бытия сохранится. Изменится лишь его характер. Но изменится существенным образом.

Вывод о возрастающей роли общественного сознания не был ни случайным, ни обособленным. Он строго следовал из самых основ, из фундаментальных принципов диалектико-материалистического понимания истории и органически связан с рядом других положений марксистской теории. Логической предпосылкой его была мысль об активной роли человека, его деятельности и его сознания, в историческом процессе. Еще молодой Энгельс, полемизируя в «Святом семействе» против гегельянцев, писал: «История не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» (т. 2, стр. 102). Тот же смысл имели неоднократные критические замечания Маркса в адрес «так называемой объективной историографии», главным представителем которой был реакционный немецкий историк Леопольд Ранке. По поводу этого апологетического направления Маркс на полях рукописи «Немецкой идеологии» записывает: «Так называемая объективная историография заключалась именно в том, чтобы рассматривать исторические отношения в отрыве от деятельности. Реакционный характер» (т. 3, стр. 39).

Такой созерцательно-апологетической концепции Маркс и Энгельс противопоставляют тезис: «Люди сами делают свою историю». Но они делают ее не так, как им вздумается: их деятельность обусловлена объективными материальными факторами. В этом пункте материалистическое понимание истории диаметрально противоположно всем разновидностям идеализма.

«Люди сами делают свою историю» – этот тезис проходит через многие произведения Маркса и Энгельса («Святое семейство», «Немецкая идеология», «Восемнадцатое брюмера», «Диалектика природы», «Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах», письма девяностых годов) и привлекает особое внимание Энгельса в последний период его жизни. Он эквивалентен положениям об активной роли человека в историческом процессе, об относительной самостоятельности общественного сознания, о его обратном воздействии на общественное бытие, о качественном отличии законов развития общества от законов природы. Энгельс отождествляет его с тем, что люди действуют в большей или меньшей мере сознательно.

Когда в последние годы его жизни некоторые вульгаризаторы из среды социал-демократов попытались опошлить марксизм, свести исторический материализм к «экономическому материализму», диалектико-материалистическое понимание истории к метафизико-материалистическому, – Энгельс резко выступил против этого. Именно в эти годы он настойчиво повторял: марксизм – не догма, а руководство к действию, материалистическое понимание истории – не доктрина, а метод познания. Он высмеивал повторяемое вульгаризаторами «абсурдное утверждение метафизика Дюринга, будто у Маркса история делается совершенно автоматически, без всякого участия (делающих ее, однако) людей и будто экономические отношения (которые, однако, сами создаются людьми!) играют этими людьми словно простыми шахматными фигурами» (т. 22, стр. 89).