Множество невидимых рук схватили ее, они тащили и причиняли боль, она пыталась вырваться, но это было не возможным. Внезапно темнота стала сгущаться, она превращалась в темную, тягучую жидкость, дышать становилось тяжелее, и вскоре совсем невозможно. Она задыхалась, пытаясь вырваться из этих оков невидимок.

Яркий свет поразил глаза, и шум ворвался в сознание. Перед лицом мельтешили люди, они что-то говорили, но голоса их тянулись и разливались как масло в воде. Тяжесть собственного тела прижимала спиной к какой-то поверхности. Было тяжело и больно, она хотела пошевелиться, но тело не подчинялось. Хотела заговорить, но губы так и не открылись.

– Состояние стабильно – сказал мужчина.

– Будет жить – проговорила женщина, и блаженная темнота вновь сомкнулась вокруг нее.

Теперь она не плавала в ней, невесомая и прозрачная, она стояла, не видя своего тела, но ощущая его.

– Энна, - голос звал ее, это ее имя. Но голос чужой. Ей не хотелось откликаться на него. Вспомнилась боль, и невидимые руки, хватавшие ее, звуки, страшные и не понятные. «Не зови меня», подумала она. Но мужчина настаивал, и победил. Она открыла глаза, не сильно, лишь слегка приподняла веки. Что-то пищало справа, над самым ухом, и этот звук злил ее. Появилось мужское лицо. Темные волосы, светлые глаза. Он улыбался ей, и она знала его. Но не могла понять откуда.

– Я люблю тебя, - проговорил он, и поцеловал ее в щеку.

Но это не тот голос. Другой голос говорил эти слова, и тогда Энна им верила. Не этот. Этот добрый, но чужой.

Прошел месяц, и память постепенно возвращалась. Алекс постоянно говорил с ней, рассказывал все, что она пропустила, рассказывал о Мише, о том, что он уже пишет на планшете и Энна тоже скоро начнет. Она помнила его, помнила их жизнь. Это мой муж, вспомнила она. Но сердце не особо обрадовалось. Ее память постоянно возвращалась к другому, кто он, она не помнила. Но они часто виделись, это она помнила, но почему –то не разговаривали. Был еще Миша, он в соседней палате. Сердце ее стучало сильнее, когда Алекс рассказывала о нем, но она не могла вспомнить его лица. Она помнила родителей, помнила брата. Их она любила. Но была еще женщина, Марина, когда она приходила, Энна испытывала стыд. И радовалась, что не может говорить.

Однажды, когда она проснулась, в палате никого не было. Тишина, нарушаемая лишь звуками аппаратов, обрадовала ее. Она смогла открыть рот. Сухой язык прилип к губам, но все же ей это удалось. Ей так хотелось заговорить, но мышцы никак не могли вспомнить, что для этого нужно. Дверь открылась, и в палату зашел Алекс.

«Должно быть еще то зрелище», подумала Энна, «лежу как рыба с открытым ртом».

– Пить? – он поднес к ее губам стакан с соломинкой.

Вода смачивала пересохшие губы, и язык. Ей хотелось сказать спасибо, но звук вышел какой-то другой, сдавленный и хриплый. Слишком много сил было потрачено на это, перед тем как сгустилась тьма, она услышала, как Алекс звал врача.

Тьма расступилась, и Энна, открыла глаза. Алекс сидел в кресле, чертя узоры на ее руке.

– Привет, - сказал он – ты молодец. Олег Борисович сказал, что скоро ты будешь говорить. Я так скучаю по твоему голосу.

Она опять открыла рот, и Алекс тут же подал кружечку с водой. Энна сосредоточилась, ей так хотелось говорить. Что-то важное хотелось спросить у него, что-то, о чем он сам не говорил. Голова начала болеть от напряжения и вдруг слово само вылетело:

– Мика – прошептала она. И сказав это, вспомнила, да Мика, он тоже говорил, что любит ее, и ему она верила, еще он обещал быть рядом. Где он?

– Ты говоришь Эн! Говоришь!

Он радовался и целовал ее, но ничего не говорил о Мике!

– Миша? – спросил Алекс, когда радость поутихла.

«Да нет же», хотелось сказать ей. «Я не знаю Миши, что с Микой?!». Но Алекс не мог читать ее мысли, и рассказывал о Мише:

– Выкарабкался! Уже почти пишет. Вчера написал мне - да. Когда я предложил напиться, и даже улыбнулся. Олег Борисович просил пока не говорить о тебе, прости. Он переживает за тебя.

Почему он переживает? Кто он? Но Алекс не объяснял, а сил спросить у него просто не было.

***

С большим трудом удерживая планшет, он все же написал это! Эни! Это имя снилось ему, он слышал ее смех. Но не мог вспомнить кто она. Марина, ничего не говорила о ней, даже тот мужчина, к которому он испытывал симпатию, больше не говорил о ней. Прошел месяц и ему удалось вспомнить буквы. Марина показала азбуку, и рассматривая ее Миша вспомнил что уже знал это когда-то давно.

Марина взяла планшет, и, увидев ее имя, вышла в коридор.

– Он спрашивает о ней – сказала она врачу – что мне делать?

– Я приду через несколько минут. Раз спрашивает, то надо рассказать. Только при мне.

Миша ждал, когда она вернется. «Миша», он произносил это имя в уме, стараясь привыкнуть к нему. Нет, Эни звала его иначе, то было его имя, не это. Как-то по-другому.

Дверь открылась, впуская Марину, за ней в палату вошел врач, Миша помнил, что его зовут Олег Борисович.

– Добрый день Михаил, - поздоровался он, - как самочувствие?

Миша привычно моргнул один раз, говоря, что хорошо.