Когда она проснулась, утром его уже не было. Она пыталась осознать произошедшее, на всякий случай попыталась уговорить себя чувствовать вину, но сердце отказывалось. Не грех это был, и ей не удалось воспротивиться этому знанию. Слишком правильной была ее жизнь рядом с Миком. Все было так, как должно быть, и потому воспоминания о Саше делались туманными. Они как переживания детства сохранялись где-то в памяти, но более не затрагивали сердце.

«Прости, и прощай» прошептала она маленькому брелочку в виде керамического утенка, и положила его на место во внутренний карман сумки.

– Я нанял тебе несколько ребят в помощь на огороде, прости, что не сказал об этом раньше – заговорил Мика, нарушая тишину, царившую за столом. С той ночи, что-то изменилось. Что-то неуловимое, но тяжелое повисло между ними. Все было так же, и все же что-то пошло по иному, и это напугало его. Он боялся спугнуть ее, боялся потерять.

– Зачем? – удивилась Энна, расставляя на столе приготовленную еду.

– Не хочу, что бы ты однажды не вернулась с огорода. Я же тогда с голоду помру! – попытался он разрядить обстановку, но Энна не отреагировала на его слова, тем сарказмом или иронией, которую он ожидал.

– Ну что ж, хорошо.

Опять сгустилась тишина. Доев, он помог ей убрать со стола. И даже вымыл посуду. Видя это, Эни поблагодарила его и устроилась на веранде, зажгла лампу в очередной раз начав шить себе комбинезон.

Мик, долго не решался выйти. «Прям как в первый раз», потешался он над собой.

Сидя в большом кресле качалке, и держа в руке заправленную иголку, Эня никак не могла начать шить. Все ее мысли возвращались к мужчине, стоявшему в домике, в светло бежевых шортах, и с голым торсом. С той ночи, она лишь о нем и думала. «Чего ты стесняешься, дура?» спрашивала она себя каждую ночь. Но ответа не было.

– Энни? – Мик присел рядом с ее креслом, и она повернулась к нему.

– Что? – так хотелось бы, что бы голос звучал спокойно, не выдавая смятения.

– Прости меня, или ударь – он улыбнулся, - сделай что хочешь, только не отдаляйся от меня, пожалуйста.

– Я не отдаляюсь Мик, не обижаюсь и не собираюсь тебя бить! – она улыбнулась в ответ его улыбке, и убрала упавшие ему на лоб волосы, - наверное, пора стричься.

– Как время будет, подстрижешь?

– Конечно, - она еще раз провела ладонью по его волосам, и позволила пальцам запутаться в них.

Он сидел молча, наслаждаясь ее прикосновениям, и стараясь разгадать причину задумчивости в ее взгляде.

– Мик? – позвала она, нарушая тихую нежность момента. Он промолчал, глазами спросив: «что?» - поцелуй меня, - прошептала она.

Как и предсказывала Лирса, через неделю, пришла гроза.

– Ничего себе буря, - проговорила Энна, рассматривая в маленькое окошко, как ветер пытается выкорчевать деревья. Резкий раскат грома заставил ее отпрянуть от стола.

– Иди сюда, - засмеялся Миша, увидев округлившиеся от страха глаза Энны, - я тебя спрячу.

И она с радостью нырнула под одеяло, прильнув к нему. Никогда она не чувствовала себя так естественно рядом с Сашей. И зачем-то сообщила об этом Мише. Тут же вокруг них сгустились тучи. Энну охватило жуткое ощущение, как-будто она изменила мужу, он простил, а она возьми и напомни о случившемся.

– Прости, - зачем- то сказала она, поворачиваясь так, что бы видеть его глаза.

Он лишь усмехнулся, понимая всю абсурдность своей ревности. Она поцеловала уголок губ, приподнятый в ироничной улыбке, и бьющуюся на шее жилку.

– Эн, я хочу жениться на тебе.

– Ничего себе предложение руки и сердца, - усмехнулась она, нежно проведя рукой по его небритой щеке.

– Это не предложение, это факт.

– Слушаюсь и повинуюсь, - и она поцеловала его.

Уже намного позже, когда они лежали в обнимку, и слушали завывания ветра, и барабанную дробь капель дождя она решилась задать тот единственный вопрос что мучал ее сознание:

– Что будет, если мы вернемся?

Лишь на секунду напрягшись, он заставил себя продолжить рисовать невидимые узоры на ее спине.

– Что будет? – переспросил он, желая выиграть время, - придется решить самую сложную ситуацию за всю мою жизнь.

Энна перевернулась, желая видеть его лицо, и он продолжил:

– Я женюсь на тебе, здесь или там, не важно.

– А как… - она осеклась, боясь спрашивать.

– Что как? – он подался вперед, и заправил за ухо выбившуюся прядь ее волос.

– Мне будет стыдно. Стыдно сказать ему, стыдно смотреть в глаза Марине. Я не хочу возвращаться. – она крепче прижалась к нему, наслаждаясь тем теплом, и той силой что исходила от него, вдыхая такой, как оказалось родной и необходимый запах его тела, и прошептала уткнувшись носом ему в грудь, - Все, чего мне хочется, это быть с тобой, здесь.