Это была полная победа. Миллионы республиканцев среднего возраста еще ни разу в жизни не отдавали свои голоса за победителя. После пяти предыдущих побед демократы были если и не вовсе отвергнуты, то хотя бы получили серьезный отпор. Несомненно, самую важную роль сыграла личная популярность Эйзенхауэра; это был, что подтверждали аналитики, больше его триумф, чем республиканцев.

Перед телевизором в своих апартаментах в отеле "Коммодор" чета Эйзенхауэров слушала объявление об окончательных результатах выборов. К ним присоединились члены "банды", Милтон и еще несколько близких друзей и политических сподвижников. Мейми села на пол, слезы текли у нее по лицу. Когда Стивенсон сдался в полвторого ночи, Эйзенхауэр спустился в бальный зал к давно поджидавшим нового президента гостям, и Эйзенхауэр обратился к ним с краткой речью; затем они вернулись в апартаменты.

Измученный Эйзенхауэр бросился на кровать. Клэр Бут Льюис подошла к нему и сказала: "Мистер Президент, я знаю, как вы устали. Но есть еще одно, что вы обязаны сделать". Она объяснила. Со стоном он направился к телефону и позвонил последнему президенту-республиканцу Герберту Гуверу*34. Затем он и Мейми решили вернуться на Морнингсайд-хайтс. Усаживаясь в машину на Парк-авеню, они были удивлены, увидев на переднем сиденье вместо сержанта Драйва двух совершенно незнакомых людей. Это были агенты секретной службы.

Эйзенхауэр стал президентом. Он им стал, проявив себя как генерал, как государственный деятель и как лидер. Народ избрал Эйзенхауэра не столько за его убеждения, хотя и это имело значение, сколько за то, кем он был и чего добился. Он был героем, которому можно было доверить вести нацию к миру и процветанию. Через десять недель он будет самым могущественным человеком в мире. (Насколько могущественным, показало событие, произошедшее в последние выходные избирательной кампании. 1 ноября в Эниветоке Соединенные Штаты произвели первый взрыв ядерного устройства, прототипа водородной бомбы, мощность которого в 150 раз превышала мощность атомной бомбы, сброшенной на Японию.) Он будет нести непосредственную ответственность за решение самых насущных мировых проблем. Несмотря на склонность представлять себя новичком в политике, лишь немногие из этих проблем были новы для него. На самом деле можно утверждать, что ни один человек, избиравшийся в президенты, не был лучше подготовлен для такого поста, чем Эйзенхауэр. Человек, организовавший и осуществивший операцию "Оверлорд", был уверен, что сможет сплотить Соединенные Штаты и провести через опасности холодной войны. Невзирая на внутреннее сопротивление, которое он испытывал, будучи кандидатом, он жаждал нести ответственность, которую налагал на него новый пост.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

НАЧАЛО ПРЕЗИДЕНТСТВА

Ни один человек и никогда не может быть полностью готов занять пост президента. Но Эйзенхауэр был готов к этому в большей степени, чем многие другие. Как это ни парадоксально, но такая готовность объяснялась тем, что он очень хорошо представлял себе пределы власти президента. Будучи человеком, который сам в первую очередь делал политику и во время войны, и после нее, он понимал: "Идея о том, что президент есть средоточие всей мудрости, — вздор. Я не считаю, что это правительство было образовано для того, чтобы кто-либо, действуя в одиночку, осуществлял руководство. Ни один человек не имеет монополии на истину и на факты, которые затрагивают интересы всей страны"*1.

Эйзенхауэр знал, что существенная, важнейшая часть деятельности президента — подбор нужных людей на соответствующие должности и работа с ними. Он хотел, чтобы рядом были люди компетентные, зарекомендовавшие себя, обладающие широким кругозором и способные принимать смелые решения. Ему всегда нравились удачливые бизнесмены, достигшие успехов в своей деятельности исключительно благодаря собственным усилиям и знающие, как управлять большими организациями. Он выискивал таких удачливых людей, к которым мог бы обратиться за советом и с которыми мог бы разделить и ответственность, и признание.

В этом плане личные дружеские отношения не имели никакого значения. Ни один из старых друзей Эйзенхауэра не был назначен ни членом Кабинета, ни сотрудником аппарата Белого дома. Наиболее значительные посты заняли люди, которых он раньше никогда не встречал или с которыми познакомился только в ходе избирательной кампании.

Первое назначение было на важнейший пост государственного секретаря. Эйзенхауэр остановил свой выбор на Джоне Фостере Даллесе и никогда серьезно не рассматривал никакой другой кандидатуры. Это назначение действительно было неизбежным. В 1919 году Даллес входил в состав американской делегации на конференции по заключению Версальского мирного договора с Германией. Он был старшим партнером в юридической фирме "Сулливан и Кромвелл", которая представляла интересы наиболее крупных американских корпораций в их международных сделках. Даллес составил текст мирного договора с Японией. В последние десять лет он был спикером Республиканской партии по вопросам внешней политики. "Фостер тренировался всю свою жизнь для того, чтобы занять эту должность" — так объяснил Эйзенхауэр свой выбор Шерману Адамсу.

Впервые Эйзенхауэр встретил Даллеса в апреле 1952 года в штабе верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами Североатлантического союза в Европе. Он оценил интернационализм Даллеса, его приверженность НАТО и готовность оказывать помощь иностранным государствам. Глубокое знание Даллесом вопросов мировой политики произвело на Эйзенхауэра впечатление. Как-то он сказал Эммету Хьюзу: "Есть только один человек, которого я знаю и который видел больше стран, разговаривал с большим числом людей и знает больше, чем Даллес, и этот человек — я"*2.

Кроме того, Эйзенхауэр испытывал какую-то особую привязанность к Даллесу. И в этом он был совершенно уникален, так как практически все, кто знал Даллеса, находили его напыщенным, самодовольным, невыносимо скучным (согласно популярной поговорке: "Скучно, еще скучнее, очень скучно"*). Даллес любил читать проповеди, морализировать, монополизировать разговор. Но Эйзенхауэр ценил его приверженность к упорной работе, знание мельчайших деталей, желание быть полезным.

[* Dull (далл) — по-английски означает "скучно". Даллес — несколько искаженная форма от "очень скучно". —3десь и далее примечания переводчика.]