Когда мои губы начинают двигаться, комната наполняется красным светом, окна становятся непомерно большими, красный свет заливает все, будто бы чьи-то руки держат нас. Голос Доктор Паркер становится тише, ее стол отдаляется от меня.

«Призраки пугают тебя?»

«Только Кейси»

Прижа, которую я обвила вокруг рук, заставляет мои пальцы стать фиолетовыми.

«Можешь рассказать об этом?»

Я рассказываю. Я рассказываю каждую часть сумасшедшей истории Кейси, как она села в гробу, как она следила за мной по ночам, как залезала в мою голову, охотилась за мной, шагая по пятам, как из-за нее в аптеке пошел снег. Я перестала пить таблетки, потом начала глотать больше, чем нужно, делала упражнения по ночам, перестала есть, прекратила пить, резала, резала себя, желая, чтоб она ушла, чтоб все прекратилось, исчезло. Ничего не работало. Дождь, дождь, дождь течет по моим щекам, скоро я утону.

Внимательные, маленькие, паучьи глазки Доктора Паркер смотрят на меня, не отрываясь, она дышит глубоко, затягивая меня в центр своей паутины. Я говорю и говорю, пока моя глотка не опустошена совсем, и слов больше не остается, как и мыслей в голове.

Она выходит из-за стола ми мягко распутывает пряжу. Кровь снова поступает в мои пальцы. Она вытирает мои слезы мягкой тканью и садится рядом.

«Кто-то еще об этом знает?»

«Никто. То есть, неправда, Кейси знает»

«Ты никогда не говорила родителям о том, что видишь призраков? Даже когда была маленькой?»

«Никогда. Мама сказала бы мне перестать драматизировать. Спросил бы, не хочу ли я

заняться поэзией, или писать готические, мрачные рассказы. Они никогда не слушали меня; они и видели меня едва. Я - кукла, которую они переросли»

Доктор Паркер достает вишневые леденцы от кашля из кармана своего кардигана, открывает и засовывает один в рот. Леденец ударяется о ее зубы. Снаружи снег все не прекращает идти.

Наконец-то она говорит «Почему ты решила рассказать об этом именно, сегодня?» Я сглатываю. Сейчас я не в себе. Я просто могу рассказать ей все.

«Кейси пыталась убить меня. Она сказала, что я потерялась между жизнью и смертью, и она хочет, чтоб я была в ее команде. Она в комнате ожидания, разгадывает кроссворды»

«Ты видела ее здесь?» Доктор Паркер гладит мою руку кончиками пальцев.

«Я сказала ей оставить меня в покое. Она не захотела» Дзинь! «Заткнись немедленно» таймер прерывает меня.

Она сжимает губы, встает медленно, разминая мышцы ног «Ты сейчас видишь ее?»

«Нет, она не здесь. Она за дверями. Или была там. Она разгадывает кроссворды. Он написала слово «связь» в тринадцатом пункте вместо слова «клятва»

Пока я рассказываю, Доктор Паркер наливает воду в пластиковую чашку и ставит ее в микроволновку.

«Вы должны проверить журнал»

Я кладу пряжу обратно в сумку. «Я не делала этого. У меня нет галлюцинаций. Это реально так же, как и кровь на моем бандаже, и леденец в вашем рту»

«Это не доказывает, что именно она разгадала кроссворд»

«Но я рассказала вам, какую именно ошибку она сделала»

Она убирает чашку с микроволновки, владеет туда чайный пакетик, добавляет сахар и мешает его «Может быть, ты просто видела ошибку, или просто запутала себя»

«Может»

Голос ожидающего пациента в приемной слишком отчаянный, чтоб прийти сюда в Сочельник, да еще и в метель.

Доктор Паркер протягивает мне чашку «Чай» говорит она «Всегда помогает» Я отпиваю. На вкус это, как размокшие стружки от карандашей.

Она садится за стол, и берет ручку. «Я очень горжусь тобой, Лиа. Ты рассказала за сегодняшний вечер больше, чем за последние два года»

Она записывает все в желтый блокнот.

«Ты разрешишь рассказать твоим врачам об этом сеансе?»

«Да, конечно, почему нет?»

«Спасибо. Я хочу поговорить об этом с директором New Seasons. Может быть, мы разработаем другой план лечения. Его учреждение, это не то место, где тебе стоит быть»

Я сморкаюсь. «Я могу остаться, как амбулаторный пациент?»

Она записывает другое примечание прежде, чем начинает говорить «Нет, это не то, что я хотела сказать»

Что-то в ее голосе заставляет меня дрожать, я протягиваю руку за еще одним платком

«Я не поняла»

«Я думаю, тебе стоит пройти курс лечения в психиатрическом учреждении»

Шум прорывается с наружи, снег взрывается. Окна дрожат. Она говорит это так, как будто помещение маленьких, испуганных девочек в сумасшедшие дома уже вошло в привычку.