Они катались с Черенем по полу, сбивая стулья, тесно прижавшись друг к другу, пачкая лицо и руки чем-то вязким и липким, пока Баркову не удалось отшвырнуть бандита в сторону, а самому облокотиться на стол и выставить вперед пистолет.

Когда Тамулис с дружинниками открыли кабинет, Барков не мог двинуться им навстречу. И ничего не сказал Альгису. Они ни о чем и не спрашивали, только увели Череня.

Герман сам дотащился до крыльца и лег там, судорожно глотая воздух. Грудь покалывало сотнями иголок, воздуха явно не хватало. Заведующая клубом приподняла его голову и положила себе на колени. Вокруг стояли какие-то люди, но Герман не замечал их. И впервые ни о чем не думал.

Вскоре одна за другой к клубу подъехали несколько машин — судебно-медицинский эксперт, следователь прокуратуры, еще много каких-то людей. Барков все еще сидел на крыльце клуба, прислонившись спиной к деревянному стояку. Из клуба вывели Николаева и провели к машине. О Волчаре никто не говорил, и Барков понял, что Варнавина больше нет.

Герману показалось, что он услышал позади себя голоса Ратанова и генерала.

— Я считаю, что оружие применено правильно, — будто бы сказал Ратанов, — другого выхода не было…

— Я с вами полностью согласен.

Барков поднялся с крыльца и сам пошел к машине. Слабость быстро улетучивалась, только глубоко вздохнуть он все еще не решался.

— Все в полном порядке, — Ратанов и генерал действительно стояли у крыльца. Увидев Баркова, они пошли ему навстречу.

— Поезжайте в город все трое, — сказал Дед, рукой подзывая к себе Тамулиса. — Сначала покажете Баркова врачу и, если все хорошо, — домой. Берите мою машину.

Шофер еле слышно, стараясь избегать резких толчков, тронул с места и повел машину к шоссе.

В пути все трое пассажиров молчали. Но если бы каждого из них спросили, о чем он думает, то оказалось бы, что все трое думают об одном человеке, об Андрее Мартынове.

Стояли ясные солнечные дни — временно установилась сухая, безоблачная погода. Старожилы на Ролдуге давно уже не знали такой тихой осени.

Как-то неожиданно появился в отделе полковник Альгин. И снова нельзя было уже представить себе отдел без Альгина: без его хозяйского глаза, без к месту вставленного им в черновик слова, даже без его «скверной» привычки насвистывать в машине.

Первое, что он сделал, придя из отпуска, — отправил всех во главе с Ратановым по грибы.

— Мы с Шальновым два дня продержимся за всех, — шутил он. — Правда, Василий Васильевич?

Шальнов принужденно отшучивался. Всем было видно, что чувствует он себя неловко, неспокойно. В управлении была создана комиссия, расследовавшая незаконный арест Арслана Джалилова и отстранившая Веретенникова от работы. Заключение комиссии ожидалось со дня на день.

Поездка за грибами прошла успешно, если не считать маленькой оплошности Тамулиса: почти все грибы, собранные им, пришлось оставить в лесу — они оказались несъедобными.

Несмотря на усталость, в машине все время пели песни, сначала современные, молодежные, а когда репертуар иссяк, Егоров стал запевать военные, а потом и предвоенные. Все ему дружно подтягивали.

Один Ратанов был какой-то невеселый, хотя и старался улыбаться и петь вместе со всеми. Вскользь он сказал, что Ольга Мартынова собирается уезжать с Игорешкой в Москву.

Ольга уезжала в середине октября, в воскресенье, и проводить ее пришли многие. По заранее намеченному и утвержденному Ольгой плану собрались не на вокзале, а в круглом маленьком скверике в центре города: Ольга не хотела прощаться на перроне.

И потому, что собралось много людей и встретились они в самой шумной части города, прощание не было печальным. Ольга держала себя мужественно. Говорили о гастролях в городе кубинского певца, о предстоявшем строевом смотре, о деревянных катерах Игорешки, которые смастерил ему Егоров.

Когда все уже были в сборе, на попутной машине приехали Барков и Галя. Баркова никто не ждал, так как он был в отпуске и должен был вернуться из Ленинграда не раньше среды. Его появление вызвало сенсацию.

На Гале было новое модное пальто, купленное, по-видимому, в Ленинграде. Она выглядела в нем еще более застенчивой и смущенной против обычного, но по ее счастливым глазам, выражению лица и по тому, как она, здороваясь и разговаривая, на виду у всех держит Германа за руку, все предположили, что о помолвке может быть объявлено в ближайшие дни или даже часы.

— Как там мой «крестник»? — спросил Барков у Ратанова.

— Арслан? О нем скоро все услышат. С ним сейчас встречается спецкор по нашей области: Арслан решил написать письмо ко всем, кто еще не нашел свой путь.