В этот период дивизия вошла в состав 5-й танковой армии.

Утром 18 февраля 619-й и 610-й полки очистили от немцев село Дьяково, а 592-й полк — Орехово и хутор Орехово-Вишневецкий. Благодаря помощи танкистов из корпуса генерал-майора Е. Г. Пушкина был взят хутор Нижний Нагольчик. К утру 19 февраля 610-й полк после [71] жаркого боя занял хутор Дубовский, а вечером — село Дмитриевка на реке Миус. Затем дивизия ударила по поселку Боково-Антрацит, и 619-й полк освободил его. Особенно отличился батальон майора Владимира Сергеевича Черненко, сумевший сломить ожесточенное сопротивление врага в центре города и занять его. Впоследствии Черненко стал почетным гражданином города Антрацит.

Так, стремительно наступая день за днем, прошла дивизия от Северского Донца до реки Миус.

* * *

«Миус-фронт»!

Всему миру стал известен этот рубеж. Почти два года фашисты рыли здесь траншей и ходы сообщения, сооружали доты, дзоты и блиндажи, устанавливали многочисленные минные поля, возводили противотанковые и противопехотные препятствия. Немецкое командование считало, что именно «Миус-фронт» поможет их войскам удержать Донбасс...

На правом берегу Миуса, примерно в 75–90 километрах от Азовского моря, мы вошли в соприкосновение с 36-й пехотной дивизией гитлеровцев, занявшей очень сильную оборону.

Здесь и встретили 25-ю годовщину Красной Армии. Праздник был особенно радостным: многим нашим солдатам и офицерам вручали в этот день правительственные награды за освобождение городов и сел Донбасса. По представлению командира группы генерал-майора Пушкина я тоже был награжден орденом Красного Знамени.

Упорные бои на Миусе мы вели до 1 марта. В тот день нас сменила 266-я стрелковая дивизия. А 203-й была поставлена задача — по рокадной дороге, всего в пяти — восьми километрах от переднего края противника, совершить переход на север.

Этот переход можно смело приравнять к тяжелому бою... Термометр показывал около 20 градусов ниже нуля. Сильный ветер гнал колючие тучи снега. Порою поднималась такая метель, что в двух-трех метрах невозможно было различить идущих впереди. Глубоким снегом были занесены все балки, овраги, лощины, которых так много в Донбассе. Техника буксовала, лошади оказались бессильны. Каждую повозку, орудие приходилось вытаскивать чуть ли не вручную. Только солдаты, прошедшие через [72] огонь войны, могли в тех условиях не только шагать по сугробам, но и тащить за собой военное снаряжение и оружие...

На расчистку дорог вместе с воинами добровольно выходили жители освобожденных сел и деревень. А снег валил и валил, лютовала метель. Все это сводило на нет усилия сотен людей.

Из-за остановки транспорта стала ощущаться нехватка продовольствия и боеприпасов. И все-таки 5 марта мы вышли на новый рубеж обороны. Он проходил по скатам высоты 323,0, тянулся мимо отдельно стоявших в степи строений и упирался в западную окраину поселка Центрально-Боковский. 619-й полк расположился во втором эшелоне на высотах 233,1 и 252,5.

Дивизия заняла широкую полосу обороны, которая не была сплошной. Это вынуждало нас быть особенно бдительными на переднем крае. Солдаты расчищали там от снега старые окопы и ходы сообщения. Именно из этих мест гитлеровцы в прошлом году предприняли наступление на Волгу.

Воспользовавшись затишьем, дивизия усиленно занималась боевой подготовкой. К этому времени поменялись многие командиры батальонов и рот, им предстояло войти в курс дела. Около 1200 новых солдат пришло в дивизию из освобожденных районов Украины. Им тоже необходимо было освоиться в новой обстановке.

С 9 по 11 марта в полках прошли однодневные сборы минометчиков, пулеметчиков, снайперов. Я провел занятие с командирами частей по новому уставу пехоты.

Командующий 5-й танковой армией генерал-лейтенант И. Т. Шлемин, в подчинение которого вошла наша дивизия, часто интересовался ходом боевой подготовки.

— Скорее организуйте систему артиллерийско-минометного огня, — спокойно говорил он. — Это очень важно...

Услышав рекомендацию командарма, я доложил, что система огня у нас создана. И вдруг в тот же день он сам прибыл в дивизию...

Надо сказать, что к генералу Шлемину я относился с особым уважением и симпатией. Этот человек обладал огромными военными знаниями и был опытным руководителем войск. Его отличала высокая интеллигентность. Генерал никогда не устраивал разносов подчиненным, не [73] рубил, как говорят, с плеча. Он был, вежлив и одновременно требователен.

Как же мне пришлось краснеть, когда во время проверки ни одна батарея, ни один дивизион не смогли открыть огонь по новой цели раньше чем через десять минут! Мало того: артиллеристам не удалось поразить цель без долгой пристрелки!