Все это очень важно. Недаром на флоте говорят, что корабельный порядок начинается с мостика. Если здесь спокойно, если отсюда идут ясные и четкие приказания, это чувствуется во всех уголках корабля, и люди собранно, бдительно несут свою вахту.

Тон службе мостика задает командир. Мне нравятся спокойствие и выдержка Михаила Федоровича Романова. Крейсером он командует недавно - до этого имел дело с эсминцами. И приятно отметить, что он быстро освоился на новом месте.

Предшественником Романова был Юрий Константинович Зиновьев, который возглавил теперь экипаж линкора [140] «Севастополь». Зиновьев воевал матросом в первую империалистическую на Балтике, брал Зимний дворец, командовал кораблями в годы гражданской войны. Завидный опыт флотской службы, немалые революционные заслуги. Будучи горячим поборником флотских традиций, он в этом духе воспитывал и своих подчиненных. Уходя с крейсера, Юрий Константинович оставил хорошо налаженную службу. Так что Романову досталось неплохое наследство, и он умело им распоряжался. Была у Михаила Федоровича и творческая жилка, он быстро увлекался новыми идеями. А это качество нельзя не ценить в командире корабля.

На мостик поднимается военком крейсера полковой комиссар Калабаев. Он здесь показывается редко - все там, во внутренних помещениях, на боевых постах.

–  Как чувствуют себя пехотинцы?
– спрашиваю его.

–  Довольны, что не качает. Задают много вопросов о корабле, о море, о положении под Севастополем.

–  Пусть они поспят хотя бы несколько часов. Распорядитесь.

Когда занялся чудесный черноморский рассвет, мы уже шли вдоль турецкого берега. К вечеру на меридиане Синопа повернули к Севастополю. Вскоре на горизонте показались вражеские бомбардировщики, кружившиеся над какой-то целью.

Подходим ближе, видим, что самолеты напали на транспорт. Серия бомб взрывается у его борта, поднимая высокие столбы воды. Кажется, что транспорту уже ничем нельзя помочь. Но столбы воды опадают, силуэт судна, которое в этот момент совершает поворот, вырисовывается яснее. И мы вновь узнаем «Грузию».

Экипаж теплохода и на этот раз геройски отбивается от воздушного нападения. Мы снова спешим выручить его.

Бомбардировщики, оставив в покое теплоход, устраивают карусель над нашими кораблями. Крейсер и эсминец уже давно ощетинились поднятыми вверх стволами зенитных орудий. Резко, словно у самого уха, гремят выстрелы «соток», методично и гулко бьют очередями 37-миллиметровые автоматы. Вражеским летчикам изменяет выдержка. Точного бомбометания не получилось.

Отбиваясь от самолетов, мы обгоняем «Грузию» и второй раз за эти полмесяца уводим от нее опасность. Мысленно желаем ей благополучного плавания до самого Севастополя, [141] где так нужны грузы, находящиеся в ее трюмах.

Бомбардировщики улетели, израсходовав запас бомб. Но мы знаем, что самое трудное впереди. Хотя уже около восьми часов вечера, еще совсем светло. Июнь, заката солнца не скоро дождешься. И противник, конечно, не даст нам продолжать путь без всяких помех.

Предупреждаю об этом командира крейсера. Командиру эсминца даю приказание занять место слева от «Молотова» на расстоянии 15 кабельтовых. Крейсер будет прикрыт с этой, светлой стороны горизонта. Правда, вражеские бомбардировщики имеют обыкновение атаковать с темной части горизонта, где раньше сгущаются сумерки. И неплохо бы туда выдвинуть эсминец. Но там он будет хуже виден. Начнется атака, крейсер пустит в дело все калибры, и где гарантия, что какой-нибудь снаряд не попадет в свой корабль. Из двух зол приходится выбирать меньшее.

В половине девятого вечера шесть пикирующих бомбардировщиков устремились на корабли. Их опять встретили массированным огнем. Я смотрю - где же торпедоносцы? По идее должна быть комбинированная атака. Но пока удар наносится только бомбовый.

Крейсер маневрирует под гром зенитных орудий, уклоняясь от прямых попаданий. Как только от самолета отделяются бомбы, Романов подает команду на руль. А то вместе с командой резко переводит в новое положение сверкающие никелем ручки машинного телеграфа, увеличивая или сбавляя ход. И каждый раз принятое им решение выглядит наиболее правильным. Глядя в эти минуты на капитана 1 ранга, я еще раз подумал, что корабль попал в хорошие руки.

Отхлынула первая волна бомбардировщиков. И сразу же еще по паре «юнкерсов» устремились на крейсер и эсминец.

–  Четыре торпедоносца справа, - слышится доклад сигнальщика.

Вижу, как разворачиваются на правый борт башни главного калибра. Сверкает пламя, крейсер вздрагивает от мощного залпа. По торпедоносцам бьют и все зенитные орудия правого борта. Самолеты низко летят над морем и все увеличиваются в размерах. Вдруг один из них, клюнув носом, заскользил вниз и нырнул, подняв огромный [142] столб воды. Еще два торпедоносца, задымив, сворачивают с курса. Но эти, как и четвертый «хейнкель», успели сбросить торпеды. Крейсер, описывая крутую циркуляцию, приводит их за корму.

А что же бомбардировщики? У них тоже неудача. Зенитный огонь заставил их сбросить бомбы с большой высоты и без достаточного прицела. Промахнулись…

Но не проходит и десяти минут, как появляется новая группа «юнкерсов». Бомбят с горизонтального полета. Снова огонь и маневрирование.

Потом, уже около девяти часов вечера, - новая совместная атака двух бомбардировщиков и двух торпедоносцев. Она, пожалуй, самая опасная, потому что самолеты стали плохо видны в сумерках. «Хейнкели», несмотря на близкие разрывы снарядов, вышли на боевой курс и сбросили торпеды. Крейсер с трудом увернулся от них. И «юнкерсы» бомбили точнее. Несколько бомб взорвались так близко, что крейсер встряхнуло, осколки защелкали по борту. К счастью, обошлось без жертв и повреждений.

Это была последняя в тот вечер попытка врага преградить нам путь в Севастополь. Оставшиеся несколько десятков миль преодолевали полным ходом под покровом темноты.

«Молотов» ошвартовался в Северной бухте у так называемой Киленплощадки, а эсминец - в Южной бухте.

Полночь, а город и порт под обстрелом. По сравнению с прошлым разом снаряды падают гораздо чаще. Надо торопиться с высадкой пехотинцев, выгрузкой техники и боеприпасов.

У сходней стоит старший помощник командира крейсера капитан 3 ранга С. В. Домнин. Еще в Новороссийске во время погрузочных работ я отметил его распорядительность и энергию. И вот теперь идет четко организованная старпомом высадка стрелковой бригады. Все заранее расписано, отлажено, и, хотя на палубе много людей, никто не мешает друг другу. Если где-то возникает заминка, Домнпн тут как тут и быстро восстанавливает порядок.