Тем временем в кормовых помещениях крейсера делается все возможное, чтобы сохранить жизнь кораблю, обеспечить его боеспособность. Пущены в ход эжекторы для осушения затопленной парусной мастерской. Быстро поставлены подпоры на кормовую водонепроницаемую переборку, конопатятся разошедшиеся швы на листах металла. При этом очень энергично и умело действуют старшина 2-й статьи Шумилов, краснофлотцы Дмитриев и Калиничев. Дружными усилиями специалистов электромеханической боевой части поступление воды внутрь корабля было совсем прекращено. От этого делается несколько легче.

Мы отходим на юг, и луна сверкает прямо по носу крейсера. За кормой - темная часть горизонта. И оттуда надо ждать атак торпедоносцев. Поэтому лидеру «Харьков» приказываю держаться в кильватер, прикрывать наиболее опасное направление.

В половине второго ночи - очередная атака торпедоносцев. Их два, и замечены оба всего в трех кабельтовых. На открытие огня остаются секунды. Зенитчики и в эти секунды успевают ввести в действие все калибры. Один торпедоносец падает в воду. Две торпеды, сброшенные другим самолетом, проходят впереди крейсера, в нескольких метрах от его форштевня.

Логика подсказывает, что мы должны как можно быстрее удаляться отсюда. В два часа ночи отдаю радисту второе донесение командующему флотом (первое я отправил сразу же после попадания торпеды, сообщил характер повреждения, местонахождение кораблей, курс и скорость). В радиограмме докладываю обстановку и прошу к рассвету выслать для прикрытия истребительную авиацию.

До трех часов ночи отражаем еще несколько атак торпедоносцев. Появляются также бомбардировщики и торпедные катера. Три вражеские атаки метким и хорошо организованным огнем срывает лидер «Харьков». Потом наступает затишье.

–  Может быть, у немцев и ночью бывает перерыв на обед, - пытаюсь я хоть чем-нибудь развеять мрачное настроение капитана 1 ранга Романова.[162]

–  Ушли за торпедами, скоро продолжат.

Нет, Михаилу Федоровичу не до шуток.

–  Как у зенитчиков с запасом снарядов? Палили они сегодня много.

–  Снарядов-то хватит…

–  Значит, дойдем.

Командующий флотом сообщил, что воздушное прикрытие будет.

Светает. Приказываю лидеру выйти в голову крейсера для обеспечения противолодочной обороны. В это время с кормы на бреющем полете появляется вражеский самолет. Но теперь не то что ночью - видно далеко, и наш огонь более точен. Фашистскому летчику огневая завеса не понравилась, и он ушел, отказавшись от атаки.

В пять часов утра прилетели наши истребители ЛаГГ-3, МиГ-5, И-153. Самолеты разных типов редко действуют вместе, но тут нужда заставила - собрали на аэродромах все, что можно послать. Несколько позднее в охранение «Молотова» и «Харькова» вступили торпедные катера и воздушные тихоходы - гидросамолеты МБР-2. Теперь живем!

Торпедоносцы противника все же намерены попытать счастья еще раз (это происходит уже на траверзе Новороссийска). Они атакуют группой из четырех самолетов. Ближе всего к заходившему слева торпедоносцу оказался один из наших «эмбеэров». Смотрю, он решительно повернул навстречу врагу. Подумалось - пошел на таран. Вдруг перед носом торпедоносца засверкали какие-то вспышки, и он отвернул, так и не сбросив торпед. Не сразу мы догадались, что летчик стрелял в гитлеровца осветительными ракетами. Тот, видимо, подумал, что против него применяется какое-то новое оружие…

У остальных торпедоносцев тоже ничего не получилось. Увидев, что мы идем в охранении, неприятельские летчики сбросили торпеды на большой дистанции, чтобы успеть скрыться. Только две из них прошли более или менее близко - в ста метрах по корме. След других торпед вообще не был обнаружен.

После этого противник оставил нас в покое. Всего за поход мы отразили более двадцати атак самолетов и торпедных катеров. Артиллеристам крейсера и лидера пришлось много поработать. На самооборону корабли израсходовали около трех с половиной тысяч снарядов разных [163] калибров, уничтожили два самолета и один торпедный катер врага. Еще два самолета и катер были повреждены.

И вот мы дома. Оба корабля бросают якорь на рейде Поти.

* * *

Еще не успев сойти с мостика, я вижу, как из порта к «Молотову» идет катер командующего эскадрой. Спешу к трапу, чтобы встретить Владимирского.

–  Заставили вы нас поволноваться, - говорит Лев Анатольевич, поднявшись на палубу.
– Показывайте, с чем пришли.

Вице- адмирал не один. С ним прибыл флагманский инженер-механик эскадры А. А. Шапкин, заместитель начальника технического отдела флота И. Я. Стеценко и другие специалисты. Они направляются по палубе в кормовую часть корабля, смотрят на искореженные листы металла, спускаются во внутренние кормовые помещения. Потом в моей каюте происходит короткий совет.

–  Дело ясное, - заключает обмен мнениями командующий эскадрой.
– Готовьте крейсер на постановку в ремонт.

Стеценко и Шапкину дается указание детально изучить степень повреждений, определить объем работ, подготовить предложения по восстановлению кормы и договориться обо всем с судоремонтным заводом.

Ремонт крейсера «Молотов» - интересная и необычная страница в жизни черноморской эскадры.

Как уже говорилось, в кавказских портах условия базирования кораблей были трудными. И организация ремонта крейсеров, эсминцев и других боевых единиц флота, получивших повреждения или выработавших свои моторесурсы, представляла задачу неимоверно сложную. Личному составу эскадры приходилось многое делать своими руками.