Встретились мы с Иваном Григорьевичем тепло, по-товарищески. Поговорили о разном, коснулись и дорог.

— А наши армейские саперы молодцы, Иван Павлович. Видел, какую они оригинальную дорогу соорудили? — спросил командарм.

— Нет еще, не видел. Чем же она оригинальна?

— Ты посмотри и сам оценишь. Деревянная железная дорога.

— Что-то про такую не слышал. Новинка какая-то.

— Именно, новинка. В общем, взгляни.

Вместе с начальником инженерных войск армии полковником Б. В. Благославовым мы поехали на окраину полностью разрушенного и сожженного врагом города Юхнова. И тут я увидел деревянную железную дорогу, как окрестили ее саперы. Она тянулась вдоль опушки леса. Это был опытный участок деревянной колейной дороги. Пластины [116] (бревна, распиленные вдоль надвое) на ней были уложены вдоль по ширине хода грузового автомобиля. По краям щитов установлены реборды из окантованных бревен, не позволяющие колесам машин сойти с колеи в сторону. Пространство между колеями было заполнено песком и плотно утрамбовано, что создавало твердую основу и устойчивость дороги.

— На вид дорога хорошая, — заметил я.

— Она в самом деле такая, — заверил Благославов.

— А это мы сейчас проверим.

Мы сели в автомобиль и поехали. Машина шла со скоростью 50–60 км, но — никакой тряски, словно по шоссе, пожалуй, даже мягче.

— Не дорога, а просто прелесть, — признался я, когда мы вернулись обратно.

— И мы такого мнения, товарищ генерал. Неплохо бы побольше таких дорог построить, легче будет преодолевать труднопроходимые места.

— Непременно будем строить, Борис Васильевич. Во всех армиях, по всему фронту. Я попрошу вас направить в наш штаб чертежи этой колейной дороги для доработки и размножения, чтобы разослать в войска. Да, кстати, у вас нет случайно с собой фотографии? Хочу показать командующему.

— Есть.

Благославов достал из полевой сумки фотографию и передал мне.

Возвратясь из 49-й армии, я пошел с докладом к командующему фронтом, рассказал ему и о новинке — деревянной колейной дороге, показал фотографию. Она очень заинтересовала Ивана Степановича.

— Пожалуй, эта колейная дорога — то, что нам надо. Давайте указания инженерным войскам строить такие дороги, — приказал он.

Так был удачно решен вопрос строительства дорог с деревянным покрытием. И опять выручила нас смекалка саперов — людей инициативных, творческих. О творческой жилке саперов я буду говорить еще не раз, ибо она, на мой взгляд, очень характерна для воинов инженерных, дорожных и железнодорожных войск.

Решая вопрос о строительстве дорог, мы в штабе одновременно подумали о том, как помочь водителям лучше ориентироваться на них. Ведь прифронтовая полоса была основательно разрушена и опустошена. И найти какое-то место, обозначенное на карте, было нелегко. На карте населенные [117] пункты обозначены, а в действительности их нет, нет и населения, остались одни печные трубы, да и те зачастую разобраны для печек в землянках. Где ты находишься, куда едешь — неизвестно. Люди, транспорт часто блуждали по полям и лесам. А это во фронтовых условиях небезопасно.

После всестороннего обсуждения мы решили во всех населенных пунктах, независимо, цел он или сожжен, выставлять щитки с названием села или деревни. На основных маршрутах расставить опознавательные знаки, присвоенные данной дороге, например, треугольник, квадрат, круг, пучок веток или травы, причем ставить их от начала пути и до конца дороги, то есть до переднего края обороны. На всех ответвлениях от основного маршрута ставить указатель ближайшего населенного пункта, пусть уже несуществующего. Кроме того, в частях и соединениях были широко применены свои опознавательные знаки, прикрепляемые к борту машины. Это позволяло шоферам и личному составу отыскать свою часть, не обращаясь с расспросами к населению. Штабы частей и соединений были оповещены о системе знаков. Дорожные и бортовые знаки высоко ценились в войсках.

Наступило 23 ноября 1942 года. Рано утром я сел за составление программы сборов начальников инженерных войск армий и командиров инженерных соединений фронта. Надо было продумать, что и в каком виде показать им и какие вопросы инженерного обеспечения решить. И вдруг в кабинет пулей влетел полковник Павел Васильевич Афанасьев.

— Иван Павлович, победа! — воскликнул он. — Наши войска под Сталинградом сомкнули кольцо окружения вокруг армии фельдмаршала Паулюса!

— Ну да? Ура-а-а-а!.. Мы ломим, гнутся фрицы! — закричал я в восторге.

На радостях мы обнялись. Сердце наполнилось чувством глубокой гордости за нашу славную Коммунистическую партию, могучую Красную Армию и советский народ. Вот оно, начало праздника на нашей улице!

Когда волнение улеглось, мы с Афанасьевым сели за стол. Я проинформировал его о сборах, которые были назначены на 15 декабря 1942 года, передал ему свой набросок плана и попросил детально подработать его с Ястребовым и Кукушкиным, а затем подготовить распоряжения командирам инженерных частей, которые будут проводить [118] показные занятия по элементам инженерного обеспечения наступления.

— Через два дня жду вас с этим планом, — сказал я в заключение Афанасьеву.

В установленный срок план был готов. Я доложил о предстоящих сборах начальнику штаба фронта В. Д. Соколовскому и командующему И. С. Коневу. Они одобрили план их проведения, выразили желание поприсутствовать на них, посмотреть на все своими глазами. На этих сборах мы намечали по опыту проведенных операций отработать вопросы инженерного обеспечения наступления, проделывание проходов в минных полях, действия ПОЗов (подвижных отрядов заграждения), скоростное строительство мостов и переправ, показать боевую технику 33-й инженерной бригады специального назначения.