– Разве я просила тебя о такой услуге? – глотая слёзы, спросила я. – И не надо лицемерить! Ты сделал это вовсе не из добрых побуждений! Настоящая причина кроется в том, что ты просто не хочешь, чтобы я пела на сцене, поэтому решил вот таким подлым образом перекрыть мне кислород! К тому же, ты всё это проделал ещё до нашего отлёта в Майами, на следующий день после того, как увидел синяки на моём теле, – и всё это время бессовестно сохранял молчание! Теперь я поняла. Я права?

Алексей несколько секунд продолжал с любовью смотреть на меня, не произнося ни слова, затем тихо подтвердил:

– Права…

Его ответ окончательно убил меня. Беспощадная боль, разрывающая мне грудь, разлилась теперь по всему телу, поразив каждую клеточку.

– Какой ужас! – отвернулась я от него, однако через мгновенье, с возмущением глядя ему в глаза, спросила:

– И сколько же вы заплатили Клинковскому, господин Дёмин? Во сколько меня оценили? Помнится вы обещали составить мне цену… Вижу, у вас это замечательно получилось!

– Прекрати, Виктория! Ты переходишь границы! – рассерженно произнёс он.

– Неужели?.. Думаете, вы меня купили?.. Я не продаюсь, господин Дёмин! Не продаюсь! Ни вам, ни кому-либо другому! Зарубите это себе на носу! Всех ваших миллионов не хватит даже на один мой волосок! – в бешенстве бросила я.

Дёмин усмехнулся, отвел взгляд в сторону и вздохнул, затем снова посмотрел на меня и сказал:

– Успокойся, Виктория.

– И не подумаю! – пылко воскликнула я.

– Хочешь продолжать в том же духе? Тебе понравилось, как тебя душили? Мало тебе синяков наставили? Тебя ещё не убедило это?

– Такое больше не повторится! – заверила его я.

– Конечно, не повторится! Уж об этом я позабочусь! – самонадеянно заявил он.

– Думаешь, ты меня остановишь? Решил, что подрезал мне крылья? Уже празднуешь победу? – с укором и сарказмом посмотрела я на него. – Нет, Алексей, нет! Этого не будет никогда! Я не покорюсь тебе, Дёмин! Ни за что на свете не покорюсь!

– Всё это вздор! Это говоришь не ты, а твой до сих пор не угасший юношеский максимализм…

– Вот как?.. – обиделась я. Его слова задели меня за живое. – Ну что ж, посмотрим!

Я повернулась и решительным шагом направилась к двери. Алексей догнал меня, схватил за руку и, повернув к себе, сказал:

– Виктория, не стоит бросать мне вызов...

Он произнёс это уверенно, однако негромко и сдержанно. Тем не менее, в его голосе было что-то такое, от чего по моей коже побежали мурашки… Он держал меня своим взглядом в напряжении. Я вдыхала его запах, впитывала в себя флюиды, исходящие от его тела, чувствовала жар его дыхания и понимала, что начинаю терять равновесие.

"Невероятно!
– удивлялась я. – После того, что он сделал, мои чувства ничуть не померкли! Я все так же одержима этим человеком! Что же тогда он должен сделать, чтобы я смогла его разлюбить?.."

– Отпусти… – тихо промолвила я, собрав всю силу воли в кулак. – Сейчас же меня отпусти.

Дёмин не стал сопротивляться и смиренно исполнил мою просьбу. В тот же момент я покинула кабинет моего несостоявшегося продюсера.

Декабрь, 2009 год, Киев.

Я сидела на полу в гостиной, опираясь на ножку рояля, бездумно уставившись в орнамент на ковре, – уставшая, измученная, потерявшая веру в будущее, с огромными синяками под глазами – следствием многих бессонных ночей. Внезапно зазвонил телефон. Я потянулась за ним к журнальному столику, приложила трубку к уху и равнодушно произнесла:

– Алло…

– Привет, Кирочка! Как ты? – поинтересовался в трубке голос Золтана.

– Сама не знаю… – безжизненно ответила я.

– Мне не нравится твой голос! Сейчас же возьми себя в руки! Конец света, что ли наступил?.. – заволновался он.

– У меня ничего не получается! Все двери в шоу-бизнес для меня закрыты! На телевидении перестали транслировать мои выступления, клип изъяли из ротации, из радиоэфира удалили мои песни, я уже молчу про хит-парады… Меня никуда не приглашают и отовсюду гонят… Со мной никто не хочет даже разговаривать, не смотря на все мои предыдущие заслуги и популярность! Я в один момент превратилась в персону нон-грата и ничего не могу с этим поделать!