Шрифт:
– Что поделаешь, мы еще не можем собрать все культурное достояние Республики. Большое спасибо за сообщение. Мы примем меры.
Зал аплодировал.
Шварц наклонился к Федоровскому.
– Сергей, Вам нужны деньги?
– Конечно.
– Есть работа, за которую Вы можете получить весьма солидную сумму. Но она связана с риском.
– За хорошие деньги я готов рискнуть.
На втором этаже особняка Ковригина, ныне «Музея быта», экспонировались кухонные и туалетные принадлежности.
Стояли плиты, затейливые унитазы, кухонные шкафы, полки с мельницами для кофе, лежали медные пестики, разноцветные жестяные коробки для приправ.
На обшарпанном кухонном столе прислонилась картина без рамы.
Посетителей не было, и дежурная – старушка с повязкой на рукаве – подремывала в углу.
Она услышала шаги и встрепенулась.
В комнату вошел необычный посетитель.
Он был одет в серый твидовый реглан, шляпу «Барсолино», в дорогие туфли на каучуковой подошве.
Он обошел экспозицию.
Заинтересовался затейливой газовой плитой.
Внимательно осмотрел приспособление для изготовления мороженного, а потом подошел к картине.
Долго стоял, разглядывая ее.
Достал из кармана складную лупу.
Поглядел на угол полотна, разглядывая подпись.
Потом вежливо приподнял шляпу и вышел.
Дежурная опять задремала.
Господин иностранец вышел на улицу.
Огляделся.
Посмотрел на окно второго этажа.
Оно было как раз рядом с водосточной трубой.
Труба была новая, металлическая.
Иностранец, будто поправляя ботинок, оперся на нее.
Потряс.
И остался доволен.
Оглянулся и пошел по шестой линии.
Шварц и Федоровский пили коньяк в «Домино».
Вернее, пил одни Шварц. Федоровский только пригубливал рюмку.
– Отчего же Вы не пьете? – спросил Шварц. – Коньяк весьма хорош.
– А Вы, Генрих, или как Вас там…
– Вы сомневаетесь, что это мое настоящее имя?
– Да нет, – весело ответил Федоровский, – не пью крепких напитков и не курю. Моя профессия тесно связана со здоровьем.
– Вот и прекрасно. Помните наш разговор?
– Насчет заработка?
– Именно.
– Что надо делать?
– Вы едете в Петроград, на шестую линию Васильевского острова, там в доме № 4 – «Музей быта». По водосточной трубе Вы залезаете на второй этаж. Вскрываете окно. Оно рядом с трубой, проникаете внутрь, берете картину…
– Это ту самую, о которой говорил Новиков?
– Именно, – расплылся в улыбке Шварц.
– Не вижу ничего веселого. Помните, что сказал Луночарский?
– Не припоминаю.
– Не лукавьте, Генрих. Эта картина – достояние Республики, а значит можно вполне попасть в гараж.
– Не преувеличивайте.
– Зачем же. Я залезаю по трубе. Беру картину, везу ее в Москву и прячу дома.
– Все не так. Повезут ее в Москву и будут прятать совсем другие люди. Вы только достанете ее.
– Сколько?
Шварц на салфетке написал сумму.
Федоровский посмотрел.
Покачал головой.
Написал другие цифры.
– Не много ли? – ехидно поинтересовался Шварц.
– Тогда ищите другого идиота.
Федоровский встал.
– Нет, нет, Сергей, я согласен.
– Тогда деньги вперед.
– Это не деловой подход. А если Вам не удастся проникнуть в музей?
– Тогда я их верну Вам. За исключением накладных расходов.
На шестой линии фонари не горели.
Улица была погружена в ночной мрак.
К дому № 4 подъехала закрытая пролетка.
Остановилась.
И сразу же с другой стороны улицы из-под темной арки появилась высокая, стройная фигура.
Кепка была надвинута на глаза, воротник кожаной куртки поднят, ворот свитера закрывал лицо до половины.
Он подошел к пролетке.
– Свои, – сказал один из пассажиров, – от Генриха.
Человек в черном подошел к водосточной трубе.
Покачал ее.
И внезапно поднялся легко и свободно.