Эши понял, к чему она клонит, и улыбнулся:

— В качестве мужа, естественно.

— Тогда женись на мне, Сэм. Женись на мне сегодня.

На следующее утро Рапсодия проснулась оттого, что спальню заливал яркий свет. Она потянулась, наслаждаясь теплом постели, повернулась и оказалась лицом к лицу со спящим Эши. Рапсодия вздрогнула, он тут же проснулся и открыл глаза.

— Доброе утро, — тихо сказал Эши и улыбнулся.

В его глазах она увидела такое счастье, какого ей еще не приходилось видеть.

— Доброе утро, — ответила она и с трудом улыбнулась в ответ. — Должна признаться: я удивлена, что ты еще здесь. Кажется, ты собирался уйти до того, как я проснусь.

Рапсодия постепенно приходила в себя и вдруг обнаружила, что они с Эши лежат под одеялом совершенно обнаженными.

— Прошлой ночью мы разговаривали допоздна. Ты что-нибудь помнишь?

Рапсодия задумалась.

— Нет. — В ее голосе послышалась печаль. — Помню, как мы направились в беседку — и все. Все прошло хорошо?

Его улыбка стала еще шире, и он наклонился к ней, чтобы поправить непослушный локон. Очень хорошо.

Лицо Рапсодии стало серьезным, и она вернулась к прежним грустным мыслям.

— Так почему же ты остался?

Эши внимательно посмотрел на Рапсодию.

— Мы хотели как можно больше времени провести вместе перед моим уходом, ты согласилась. Я говорю правду.

Рапсодия села и увидела на полу свое смятое шелковое платье, рядом валялась одежда Эши. Она покраснела и скользнула обратно под одеяло.

— Значит, мы занимались любовью? — тихо спросила она.

— Да. О да.

Рапсодия выглядела смущенной.

— Ты… ты сам этого хотел? У тебя не появилось чувства вины? Я не уговаривала тебя?

Эши рассмеялся:

— Вовсе нет. Кажется, меня еще ни разу не пришлось уговаривать.

Она отвернулась, чтобы он не заметил печали в ее глазах.

— Жаль, что я не помню, — грустно проговорила она. Эши взял ее за плечи, осторожно повернул к себе и нежно поцеловал.

— Настанет день, и ты все узнаешь, — обещал он. — Я сберегу твои воспоминания, Ариа. Когда-нибудь мы сможем их разделить.

В изумрудных глазах Рапсодии появились слезы.

— Нет, — прошептала она. — Возможно, они и станут моими, но тебе пора подумать об общих воспоминаниях с другой женщиной.

Эши притянул Рапсодию к себе, чтобы она не заметила его улыбки.

— Завтра, — сказал он. — А сегодня я останусь с тобой. Быть может, найдется способ кое-что исправить, пока воспоминания к тебе не вернулись. — Он опустил Рапсодию на подушки и снова поцеловал.

Огонь, смешанный с чувством вины, охватил Рапсодию, и они отдались страсти, усиленной болью расставания, и снова занимались любовью, отчаянно сжимая друг друга в объятиях, словно прощались навсегда.

Когда все закончилось, Рапсодия тихо лежала в его объятиях, ее мучили сомнения. А в глазах Эши поселилась грусть: он помнил, как прошлой ночью соединились их души, а сегодня все исчезло, осталась лишь горечь утраты — счастье было так близко, но опять ускользнуло.

Наконец Рапсодия встала с постели, взяла одежду и исчезла в ванной. Пока она мылась, Эши надел чистые вещи, которые она ему приготовила и сложила рядом с дорожной сумкой. Он послал проклятия Ллаурону и Энвин, обругал последними словами себя и всех, кто пытался их разлучить или был виновен в слезах Рапсодии.

Затем Эши заметил монетку в три пенни, оставшуюся лежать на ковре возле камина. Он наклонился и с улыбкой поднял монетку. Бросил взгляд на кучу торопливо брошенной одежды, нашел медальон Рапсодии и аккуратно положил монету на место. Эмили вернулась, теперь она его жена. Если бы ему удалось сохранить ее жизнь и любовь до тех пор, когда она сможет об этом узнать!

Меридион рухнул в кресло, его аура покраснела от разочарования и усталости. Он много часов подряд не оставлял бесплодных попыток, глаза жгло от постоянного напряжения. Глубокие борозды остались на пальцах — так крепко он сжимал инструменты, но все напрасно. Он не сумел выделить еще одну нить сна.

Рапсодия больше не годилась для его целей. В первый раз ему просто повезло, больше на это рассчитывать не приходилось — теперь ткань ее снов была неразрывно связана с Эши. Несмотря на потерю памяти о событиях последней ночи, любая мысль, мелькнувшая в ее подсознании, имела непосредственное отношение к Эши. Попытки Меридиона вытащить нить и прикрепить ее к чему-то другому причиняли ей боль, вызывали панику и страх. Он видел, какие кошмары преследовали Рапсодию всю ночь после их разлуки. Меридион в отчаянии отбросил серебряный остроконечный инструмент.