В знак подтверждения сказанного де Умвал немного опустил голову.

– Ну, и собственно я. Меня зовут господин де Льюинс. Я не один год изучал историю нурдовского тракта. Я тут для того, чтоб подвергать сомнению любые ваши слова. И я заранее вам говорю: я не поверю ни единому вашему слову. И так, - соединил подушечки пальцев де Льюинс, - мы вас внимательно слушаем, - оперся он подбородком на эту конструкцию.

– Я недавно путешествовал по нурдовскому тракту и узнал, куда пропадают все караваны, - начал я.

– Неужели! И куда же?
– скептически произнес де Льюинс.

– Всех пропавших убили вампиры, а тела и добро забрали с собой, - выдал я на одном дыхании. Играть в долгий рассказ мне было не с руки. Эмпат меня нервировал и не давал простора для фантазии.

Члены комиссии переглянулись между собой, на их лицах заиграла снисходительная усмешка. А де Умвал, окончательно потеряв интерес к беседе, заложив руки за голову, начал разглядывать потолок.

– По крайней мере, это достаточно оригинально, - пожал плечами маг.
– Могу сказать, что он верит в свои слова.

– Оригинально, - скривился де Льюинс.
– Вот у нас недавно был один, который утверждал, что это разумные ирвинги нападают на караваны. Вот это было оригинально. А это так, очередной бред сумасшедшего.

– Ах, бред!
– разозлился я. Сам не пойму, чего это я так оробел перед этими чинушами. Может эхо прошлой жизни дает о себе знать.

– Вот это, по-вашему, тоже бред!?
– поставил я на стол перед носом седого бочонок.

– Что это?
– отодвинулся подальше, зажав нос де Льюинс. Это и не удивительно - запашок от бочонка шел тот еще.

– Я не намерен больше с вами спорить, господа, - процедил я.
– Это голова господина Ругвона де Грилона, который по совместительству являлся лордом вампиром и предводителем всей вампирской нечисти.

– Немедленно уберите отсюда эту гадость!
– фальцетом запищал старикашка - скептик.
– Что вы себе позволяете?

– Подождите, господин де Льюинс, - посмотрев на емкость с головой, поднял руку маг.
– От этого предмета, действительно веет какой-то силой.

После этих слов де Умвал, наконец, оторвался от созерцания потолка и заинтересованно посмотрел на бочонок.

– Откройте его, де Льюинс, - приказал наблюдатель короля.

– Но от него воняет как из выгребной ямы, - начал возмущаться старик.

– Я сказал, откройте, - со сталью в голосе повторил де Умвал.

– Хорошо, хорошо, - проворчал скептик и, сняв с пояса небольшой кинжал, начал подковыривать крышку.

– Готово, - одной рукой зажимая рот и нос, снял крышку де Льюинс. И, закатав рукав, вынул за волосы голову лорда вампира. Из раскрытой в предсмертном оскале пасти отчетливо торчали клыки, а зрачки глаз все еще не потеряли своего алого блеска.

– Что скажете?
– обратился де Умвал к магу.

– Я конечно не специалист, но если это не голова вампира, то я не знаю что это, - не сводя взгляда с обрубка, вымолвил де Парэоз.

Все это время я просидел на стуле, скрестив руки на груди. Казалось, члены комиссии напрочь забыли о моем существовании. Все их внимание было направленно на голову лорда.

– Ну, и когда мне приходить за наградой?
– решил я напомнить о себе.

– Ваши доказательства нас заинтересовали. Но их надо еще проверить, - проговорил наблюдатель.
– А пока расскажите нам все в подробностях.

– Ну, уж нет!
– твердо возразил я.
– Все, что нужно для раскрытия тайны пропажи караванов я вам рассказал. И даже предоставил доказательства. Но так и не получил ни медного ногтя. Вот как все проверите, тогда и приходите, - встал я со стула.

– Да, - остановился я уже выхода и повернулся к ошарашенным моим поведением людям.
– И не пытайтесь меня обмануть. Выйдет боком,

– Вы нам угро...
– завопил было что-то де Льюинс, но я уже захлопнул за собой дверь.

– Всего доброго, - попрощался я с вытаращившей на меня глаза теткой.

Дома меня ждал сюрприз. У Лучии появились опять какие-то срочные дела, и она сегодня ночью собиралась ночевать дома. Тренироваться тоже не хотелось. И я решил себе устроить небольшой вечерок отдыха и одиночества. Вынес кресло, несколько кувшинов с пивом и сыра на закуску. Расставив это все во дворе, я откинулся на спинку и начал любоваться такими малочисленными по сравнению с земным небом звездами. Есть такое состояние, когда вроде бы о чем-то думаешь, упорно размышляешь, представляешь что-то, погрузившись в глубины своего сознания. А очнувшись, не можешь вспомнить, о чем размышлял. Как говорят в народе: думать ни о чем. Вот и я погрузился в подобную прострацию.