Шрифт:
– Как у вас тут все сложно.
– Лучше бы им спасибо сказал, что оберегают твой гарем от сексуальных посягательств кирасирского спермотоксикоза. Они вообще как жеребцы стоялые. Видишь на потолке черные точки? Это дедки стреляли, когда в первую ночь кирасиры попытались на второй этаж попасть.
– Эти алконавты? – показал я пальцем на старичье, которое, попрятав ружья, снова принялось за бурдюк с вином.
– Ну, не эти, но такие же, – пожала плечами Ингеборге. – Впрочем, кирасирам хватило одного раза. Больше на второй этаж они не лезут. Вот и тебя не пустили, потому как у них строгий приказ не пускать туда никого из мужчин. Самито они давно гладиаторы.
– Какие гладиаторы?
Ингеборге лукаво улыбнулась, проверяя, действительно ли я этого не знаю или опять прикалываюсь.
– Нууу… такие, которые баб только гладить могут, – смеется. – Ты так и не сказал насчет еды. Готовить? Чего самому хочется?
– А где все? Чтото дом пустой, – оглядел я внутреннее пространство.
– Все кто где. Анфиса и Галя в госпитале дежурят. Альфия с Булькой спят перед дежурством. У остальных – шопинг под охраной кирасир. А я сегодня по дому отдыхаю.
– Кирасир много?
– Гдето десяток, не считая лейтенанта, который тут уже «прописался». Остальных не запомнить, они часто меняются. Ты так и не сказал: что будешь есть?
– Я бы сначала помылся, – признался я в страстном желании.
– Душ, джакузи? – осведомилась девушка.
– Душ. Только вот чистые вещи мои – не знаю где. А наверх эти мафиози не пускают. Вроде там моя комната, как капрал сказал.
– Капрал устроил тебе сюрприз с нашей охраной и теперь втихомолку хихикает над тобой. А на стариков только слово коррехидора действует. Даже я невластна над ними, хотя они и признали мое старшинство в доме.
– Умный человек тут коррехидор, – оценил я.
– Да. Не откажешь ему в оригинальности мышления, – поддержала меня Ингеборге.
– Так как с чистым бельем? – спросил я о насущном.
– Я тебе халат дам махровый, – ответила бравая баталерша. – Есть тут один большойбольшой. И полотенца махровые. Пока будешь мыться, я вызвоню коррехидора – он оставил нам свою визитку. Там и разберемся с твоими вещами.
– Ну, хоть так, – согласился я с ней. – Где тут душ?
Ингеборге отвела меня к душевым кабинкам за ручку, как маленького.
Помогла снять этот чертов филадельфийский воротник, надоевший уже хуже горькой редьки.
Раздела, намылила и, поставив под струи воды в одной из трех кабинок, ушла. Даже не приставала.
Хорошото как под холодной водичкой.
Наслаждение.
Кайф.
Плежа!
Но пора выходить и посылать когото за пивом. Чтоб совсем…
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 16:10.
К приезду коррехидора Ингеборге разобралась с моими шмотками, даже погладить успела, и встречал я его одетый, как в первый день своего пребывания на Новой Земле. То есть скромно, но фирменно и дорого.
Пиво, как оказалось, запасено валлийскими кирасирами в должном количестве и ассортименте, как и копченая рыба от мамаши Фишен. Это все они с собой привезли в количестве даже большем, чем требовалось для их собственного потребления. Так что моя мечта на сегодня сбылась. Всегда бы так.
Коррехидор охотно разделил со мной и Ингеборге плебейскую трапезу. Но чую, что не столько в пиве и рыбе было дело, сколько в том, чтобы показать охранному старичью, что он со мной на короткой ноге. Забегая вперед, скажу, что меня после его короткой речи эти баярды сразу стали пускать наверх.
К этому времени и Тристан подъехал, привезя Антоненкову из госпиталя. А капрал, в свою очередь, увез туда Бульку с Альфией менять Анфису на дежурстве около Наташки.
В общем, жизнь кипела, и рыба кончалась. В основном это я оторвался после больничной диеты.
Коррехидор ничего нового про бандитов, которые по наши души, нам не сообщил, кроме того, что он упустил Кончиц с Урыльник. Слишком поздно ушел запрос. Их уже отпустили. И из ПортоФранко они исчезли. Причем как «потерпевшим» им снова выдали по тысяче экю и новые айдишки. Коррехидору же обещали выслать копии всех материалов ближайшим почтовым самолетом.
Случайно в разговоре выяснилось, что сам сеньор Мануэль Гутьеррес Мельядо – сын эмигрантов в Советский Союз во время гражданской войны в Испании, из так называемых испанских детей. И родился в столице СССР. Но увезли его обратно в Барселону из Москвы, когда он был еще в нежном возрасте, вскоре после смерти Франко. Поэтому русским языком он не владеет, не то что его старший брат, который успел побывать в советских пионерах и прославиться на всю Таганку как отвязный хулиган. Но все равно он нам земляк, чем гордится. И старый Новый год в его семье всегда справляли.