– Я еще не настолько сумасшедший, чтобы встать между женщиной и зеркалом в примерочной, – покачал головой и добавил: – Пошли в номер. Книжки там почитаем.

– Книжки почитаем? – переспросила Катя с задорным намеком. – Это теперь так называется?

– Именно так, Катюха, именно так, – произнес я наставительно. – Как в избечитальне, а не в «Доме колхозника» при отсутствии керосина.

В номере мы действительно достали из упакованных вещей все эти орденские «Памятки» и «Путеводители» с картами Новой Земли и собрались действительно их изучить.

По крайней мере, я.

Катя лениво, без интереса, листала орденскую макулатуру, явно делая мне одолжение.

Я уже было прилег с брошюркой – люблю читать лежа, но обнаружил, что у меня снова кончаются сигареты. Тенденция, однако, вырисовывается нехорошая: или я тут больше курить стал, или это все оттого, что тут сутки на шесть часов больше.

Пришлось спускаться к Ною и просить его продать пачку «Конкисты». У этого «паровоза» точно должен был быть запас.

Ной, спекулянт такой, выкатил мне за пачку цену в четыре с половиной экю. Так и подмывало его спросить: а почему с копейками?

Был случай у нас на философском факультете, рассказывали старшие товарищи. Училась у них, еще в СССР, как нацкадр[238], симпатичная девушка из Туркмении. Была она, как и положено порядочной восточной девушке, очень целомудренной. Спала только с СентЖюстом[239]… Портретом над кроватью. Про нее даже байка ходила по факультету, что Гуля настолько морально устойчива, что «даст только второму мужу».

В один прекрасный день с ней случилось два события. Первое – она расшибла левую коленку, споткнувшись в общаге на лестнице. Соответственно, пришлось ходить с повязкой на ноге. Второе заключалось в том, что в качестве компенсации морального вреда за разбитое колено она купила себе в венгерском магазине у кинотеатра «Литва» сумочку кожаную за 6 рублей 35 копеек.

И пошла к подруге на встречу, которую сама же назначила у ресторана «Метрополь».

Стоит Гуля у «Метрополя», подругу поджидает. Тут подваливает к ней совершенно незнакомый крендель и спрашивает:

– Сколько?

Гуля, в полных непонятках, переспросила?

– Что сколько?

Мужик уточняет:

– Стоит сколько?

Гуля, посмотрев на сумочку, выдает:

– Шесть рублей тридцать пять копеек.

– А почему с копейками? – удивляется мужик.

– Госцена, – спокойно отвечает Гуля, глядя в спину мужику, уже улепетывающему со страха во все лопатки.

Потом пришла и всем в общаге рассказала, под общий смех, какие в Москве чокнутые типы по улицам ходят.

А ларчик открывался просто. В тот сезон у проституток был опознавательный знак – перевязанная левая коленка, по типу того, как в допетровской Руси они на месте современной панели стояли с кольцом во рту. Кому нужно, тот знает, а милиции всегда можно по ушам втереть, что она не такая, а ждет трамвая.

Вот я Ною чуть и не ляпнул этот вопрос: почему с копейками? Но вместо этого выдал ему информацию, что прекрасно знаю, сколько в Виго эта пачка стоит – ровно один экю. И попросил его обосновать свою цену.

В ответ Ной стал чтото мямлить про дороговизну доставки, что конвои за проводку нещадно дерут, что это ему только по большому блату «Конкисту» привозят очень ограниченной партией, только для его собственного употребления. А так, оттуда, эти сигареты они даже не вывозят в другие земли. Самим не хватает пока. Даже на севере Евросоюза их в продаже нет. Добил он меня окончательно «отельной наценкой». Вот жук. Еще бы про отстежку бандитской «крыше» напел. А что? В этом случае я бы ему поверил.

На что я ему озвучил, что в русские земли самый крутой конвой Русской армии дерет за проводку всего по 300 экю с машины. А в Виго – так намного ближе будет. Так что его «отельная наценка» составляет запредельные даже для Нового Мира 350 процентов. А инфляции экю пока не наблюдается. Золотой стандарт на Новой Земле, как ни крути.

– Морда у тебя не треснет с Орденом за наценки конкурировать? Так ты же табак не изза ленточки везешь, чтобы кричать, что нынче «овсы дороги», – упрекнул я его.

– Какие овсы? – не понял Ной.

Пришлось рассказать ему пару баек про московских извозчиков. Самое смешное, что Ной на полном серьезе решил, что эти извозчики работают в столице России в начале двадцать первого века, а не в конце девятнадцатого. Я не стал его разочаровывать.

– Ну да, – втираю ехидно ему дежурную русскую байку. – А еще у нас по улицам белые медведи ходят.

– Правда? У нас на Аляске такое тоже бывает часто, – вполне адекватно констатировал Ной, вызвав у меня просто пароксизм смеха.