— Это сделать нетрудно, — с готовностью кивнул начальник штаба. — Но нужно ли?

— Нужно, — сказал я. — Притом обязательно!

После того как были внесены все необходимые сведения, из представленного нами плана стало видно, что все предыдущие бои мы провели в условиях трех-, пятикратного превосходства сил противника, что успешно решать поставленные перед нами боевые задачи такими малыми силами чрезвычайно трудно и что до сих пор нам это удавалось только благодаря героизму и самопожертвованию наших летчиков. Таким образом, могучие стрелы, которые были изображены на схеме, отражали, можно считать, наши надежды, а цифровые данные — суровую реальность и крайне нелегкие перспективы. В таком виде план и был отослан в штаб фронта.

Через несколько дней нам сообщили, что наш план утвержден без изменений. Об остальном не было сказано ни слова.

В небе над Волховом

Налеты авиации противника следовали один за другим. В апреле гитлеровцы совершили 803 самолето-вылета, а в первой половине мая довели их число до 1353. [183]

В основном бомбили ладожскую трассу, железную дорогу от Волхова до Шлиссельбурга, участок дороги Волхов — Путилове и перевалочные базы Кобона и Осиновец. Одновременно с этим, подтянув дальнобойную артиллерию, из района станции Мга гитлеровцы вели планомерный обстрел моста через Неву у Шлиссельбурга. Корректировали огонь самолеты Ме-110 под прикрытием истребителей. Располагая данными воздушной разведки о состоянии нашей противовоздушной обороны, фашисты во второй половине мая перешли к длительному массированному воздействию авиацией на те важнейшие объекты, о которых я не раз уже говорил. В мае и июне они произвели 36 крупных налетов. В большинстве случаев в них участвовало 80–100 самолетов одновременно, нацеленных в доброй половине случаев на железнодорожный мост через Волхов и на станцию.

Мы довольно хорошо изучили в те дни тактику действий авиации противника. С аэродрома Кресты обычно поднималась группа тяжелых бомбардировщиков Хе-111. На маршруте следования к цели, в районе аэродрома Городец, к ним присоединялись пикирующие бомбардировщики Ю-87. Самолеты выстраивались в общую колонну (от 30 до 60 машин) и следовали к аэродрому Сиверская, где встречались со своими истребителями. Первая их группа (15–20 самолетов) шла чуть впереди или чуть севернее колонны и играла роль заслона. Она должна была связывать боем наши истребители, иногда пересекала линию фронта на небольшой высоте, скрытно подходила к нашим аэродромам и блокировала их. Вторая группа следовала вместе с бомбардировщиками как непосредственное прикрытие.

Чаще всего бомбардировщики шли на высоте 4500–5000 метров, бомбы сбрасывали из горизонтального полета с первого захода, и только часть Ю-87 бомбила с пикирования.

Обычно вражеские самолеты появлялись в предрассветных сумерках и после захода солнца. В это время воздушные бои приобретали особый накал. Освободившись от груза, бомбардировщики уходили таким же компактным строем. Истребители заслона следовали за хвостом колонны с задачей отсекать наши перехватчики. Последним «номером» этой традиционной «программы», как правило, бывало появление разведчика Ю-88 на большой высоте. Разведчик, видимо, фотографировал результаты удара. [184]

Приведу некоторые данные, характерные для обстановки на нашем участке фронта в мае 1943 года. В ночь на 13-е налетали 46, на 16-е — 30, на 21-е — 40 бомбардировщиков.

Разумеется, эти данные не означают, что противник ограничивался в тот период только ночными налетами потому, что это было удобно ему. Отнюдь нет. Все говорило о том, что он решил измотать наш летный состав, не позволяя ему ночью отдыхать.

Словом, мы имели о тактике противника исчерпывающую информацию. Это давало нам возможность наилучшим образом использовать наши ограниченные силы. В каждом полку у нас постоянно дежурили группы, готовые к немедленному взлету. Были выделены опытные пары для перехвата воздушных разведчиков. Наши силы были распределены, конечно, с учетом степени важности охраняемых объектов, управление и связь отработаны таким образом, чтобы можно было оперативно перенацеливать в воздухе наши немногочисленные истребители.

Но существовала одна объективная реальность, повлиять на которую мы были не в состоянии. Я имею в виду явное неравенство сил в тех боях. После месяца боев с предельным напряжением у людей накопилась и физическая, и моральная усталость. Ошибки стали допускать не только летчики, но и командиры полков. Подчас наши пилоты действовали не самым удачным образом: повторные атаки не всегда производились организованно, управление ими часто нарушалось, немногочисленные наши группы рассыпались и несли неоправданные потери. А 22 мая днем произошел случай, который заставил меня срочно принимать решительные меры.

Стояла отличная погода, и около полудня три девятки Ю-87 практически беспрепятственно отбомбились по железнодорожному мосту и по станции Волхов, причем система оповещения «Редут» обнаружила вражеские самолеты своевременно и тут же выдала данные на КП полков и дивизии. Дежурные группы 156-го и 630-го авиаполков (четыре ЛаГГ-3, шесть Ла-5 и два Як-7б) вылетели с опозданием на 5–7 минут, ведущие групп в воздухе вели себя недостаточно инициативно и организованно и оказать отпор противнику не сумели. Только из-за неточности бомбометания не был уничтожен железнодорожный мост и некоторые другие важные объекты. Двенадцать же наших истребителей не нанесли сосредоточенного [185] удара по «юнкерсам», не атаковали их при выходе из пикирования и не преследовали при отходе.

Такое у нас случилось впервые. Я написал строгий приказ по дивизии. Нисколько не снимая вины с ведущих, тем не менее отметил в нем, что такое могло произойти только по вине командиров 156-го полка подполковника А. С. Егорова и 630-го — подполковника П. Н. Новицкого. Они допустили снижение боеготовности групп, запоздалый взлет и нечеткое управление боем по радио с КП.

Немедленно было сделано все необходимое для повышения боеготовности частей. Помимо мер чисто дисциплинарного порядка большое внимание было уделено учебе. Тщательно анализировался каждый воздушный бой, проводился детальный разбор успешных воздушных схваток, изучалась тактика борьбы с большими группами бомбардировщиков. Штабом были разработаны указания по управлению боем и организации связи в конкретных наших условиях. Все эти организационные и тактические разработки имели силу приказа. Положение дел в соединении вскоре несколько улучшилось, и это сказалось на результатах боев.