В дверь просунулась голова Кайриса:

— Магистр, все готово. Можете приступать.

Эльф поднялся.

— Операция займет не менее шести часов. Если не хотите возвращаться к доктору Литовцеву, комната в гостевом крыле по-прежнему в вашем распоряжении. Я пришлю кого-нибудь предупредить вас, когда мы закончим.

* * *

Я старалась протянуть время, делая все как можно медленнее. Честно старалась.

Принять душ. Высушить волосы. Причесаться. Переодеться в чистое (

эй, а где мои любимые джинсы?

). Тщательно рассмотреть себя в зеркале (

когда это я ухитрилась прокусить губу?

). Почитать книгу. Закрыть. Попытаться вспомнить, о чем в ней говорилось (

и что это вообще была за книга?

). Посмотреть на часы.

Прошел всего ЧАС?!! Это невозможно. Этот дворец заколдован. Весь этот чертов город заколдован. Почему в нем все происходит так медленно?!

Осталось пять часов.

Четыре.

…и комнаты здесь до ужаса маленькие — шагу ступить негде.

Когда на полу не осталось ни одного квадратного сантиметра, не отмеченного моими нервными шагами, я постаралась взять себя в руки. В прямом смысле: обхватила плечи ладонями и с ожесточением бросила тело на кровать.

Взгляд привычно метнулся к шарику от карниза, но мысли теснились и топорщились в разные стороны, не желая втискиваться в крохотный ледяной мирок.

«Вы поступили единственно правильным образом». Черта с два! Хитрый старый лис, неужели ты рассчитывал, что я куплюсь на эту неуклюжую попытку снять с меня вину? Почему я потащила раненого к Косте? Потому что так было привычнее. Безопаснее. Потому что отупевшему мозгу было лень подумать, вот почему! Ведь я могла бы сразу переместиться к магистру. Конечно, магистр был бы недоволен. А уж как был бы недоволен лорд Дагерати! Ну и пусть, зато я бы не потеряла уйму драгоценных минут — на пререкания с Нинель, на истерику, на бесполезную Костину суету вокруг умирающего (какой смысл выравнивать давление, если яд в это время убивает сердце?)

В какой-то момент подумалось, что беспокоюсь я больше о себе, чем о раненом: смогу ли я жить, зная, что из-за моей нерасторопности погиб человек?

К незнакомцу я не испытывала ни капли сочувствия. В конце концов, мне ведь о нем ничего не известно. Он запросто может оказаться «плохим парнем». Да, сволочи тоже умирают, как и все прочие люди, а добро должно быть с кулаками (и с отравленными стрелами!) Не стоит обольщаться.

Впрочем, на сволочь он не похож. На героя тоже. Обычный парень. Наверняка его ждет где-то девушка — беспокоится, глазами дырку в окне сверлит. Провожала в дорогу — ни на секунду не умолкала, а главного — не сказала. Так всегда бывает: кажется, что жизнь бесконечна, и все, что ты хочешь ему сказать, можно сказать завтра. А сейчас ты не готова, или он не готов, или мир не готов — потом, потом, время терпит… Я знаю, сама была такой. Пока не наступило завтра.

Не нужно глаза закрывать, чтоб вспомнить: скользит под пальцами бисерная нить… и обрывается. Тук-тук-тук — рассыпаются бусины. В каждой — кусочек жизни, да разве поймаешь?

Маленький ледяной мир тускнеет от предчувствия смерти…

Нет, просто ветер качнул занавеску.

…Черт, опять губу прокусила, да что ж это за напасть?!

* * *

Кайрис пришел за мной, когда за окном уже сгустились сумерки. (К счастью, неожиданно для себя самой, я задремала — не знаю, как бы я иначе перенесла десять часов ожидания.) На мое нетерпеливое «Ну как?!!» молодой полуэльф уклончиво пожал плечами:

— Магистр все расскажет.

Своего подстреленного незнакомца я в первый момент не узнала: неряшливая щетина исчезла с его лица, бледный подбородок на фоне белоснежного постельного белья казался синеватым. Дыхание было слабым, но ровным.

— Я удалил из его организма токсины, — сказал за моей спиной магистр. — Это оказалось проще, чем я предполагал. Функциональность органов и систем восстановлена — по крайней мере, насколько это было возможно за столь короткое время. Сильнее всего пострадали почки, и дело не только в воздействии токсинов. Последние несколько дней молодой человек провел не в самых благоприятных условиях.

Судя по жалобно выпирающим ребрам и почти прозрачным запястьям, дело не ограничилось несколькими днями, хмыкнула я про себя, но вслух спросила другое: