– Ему хотелось жить вечно. И постепенно из цели это превратилось в навязчивую идею, в манию. У него была волшебная сила, при помощи которой ему удавалось завладеть рассудком окружающих. Потом он использовал самые различные заклятья, чтобы постепенно разрушить собственную личность, собственное "я". И после этого получил возможность начать создавать свое второе "я". Мне удалось узнать, в кого именно он вселился, чтобы сбежать подальше от Кимила, – его знали там слишком хорошо, и потому он считал нужным убраться оттуда как можно скорее. Но потом он еще менял тела, и до сегодняшнего утра я не знал, в чьем теле пребывает он ныне.

А сегодня днем, когда ты сказала мне, что компьютеры могут исполнять функции человеческого мозга, и я только тогда понял, каковы же были его истинные намерения, чего он добивался.

– Вот как, компьютер, – тихо сказала Джоанна. Она внимательно посмотрела на фигуру в джинсовой рубашке и штанах, ее собственными стараниями основательно упакованную в капроновый кокон. – Не запрограммировать компьютер делать волшебство, а запрограммировать его на то, чтобы он сам сумел стать волшебником.

Для того чтобы получить необходимое для этого электричество, можно использовать телес.

– Но это будет стоить жизни не только мне, но и твоему миру. Как только компьютер начнет действовать, он выработает смесь горя и тоски, которая накроет наши миры, пропитает их обитателей. И никто не осознает, что же в действительности случилось. Пару поколений спустя все уже будут считать, что так и должно быть.

Теперь Джоанна силилась вспомнить что-то такое, что Солтерис сказал тут, в этой комнате. Через раскрытую дверь террасы она видела невдалеке согнувшегося над холодным телом архимага Кериса с этой самой загадочной лайпой в руках. Внезапно девушка почувствовала сильный озноб и одновременно страх. Она как-то разом осознала, что в данный момент где-то поблизости раскрылись Врата Пустоты.

– И только потому, что сейчас ты рассказываешь мне эту душещипательную историю, – сказала она тихо, – я еще больше убеждаюсь, что Сураклин – это действительно ты.

Мускулы на его крепких руках снова напряглись, когда он попытался в очередной раз разорвать стягивающие его путы.

– Джоанна! – закричал он. – Да я клянусь тебе, что никакой я не Сураклин! Ну что я должен еще сказать, чтобы ты все-таки поверила мне?

– Ничего не нужно говорить, – заверила девушка, – потому, что если ты действительно Сураклин, ты можешь наговорить мне чего угодно – что сейчас и происходит. Даже… – она осеклась, едва не выговорив: "Даже, что ты меня любишь!" Наконец, придя в себя, она продолжала: – Солтерис же сказал мне, что Сураклин обладает блестящей способностью убеждать в своей правоте кого угодно.

– И я вижу, что это сущая правда, – горько сказал Антриг, печально глядя на собеседницу.

– Но в отличие от тебя он никогда не увиливал от ответа и не говорил намеками, – вспыхнула она.

– Ну, конечно, ведь он говорил тебе заранее подготовленные фразы, которые от начала и до конца были ложью, – отпарировал чародей. Его дыхание было быстрым и неровным. Очевидно, он тоже ощущал близость раскрываемых Врат Пустоты. – Джоанна, поверь мне, я дошел сюда по меткам Сураклина. И они привели меня в комнату, где я впервые встретил тебя. В ту самую комнату, которая находится на втором этаже. А потом, когда он раскрыл Врата, я последовал за вами и обнаружил тебя на холмах неподалеку от Кимила. Ты оказалась там потому, что его сообщник похитил тебя отсюда. Но я ничего не знал, я даже не знал, что они делали с тобой прежде, чем я тебя там увидел, и для чего тебя похитили из привычного тебе мира.

Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что тебе уготована участь рабыни Сураклина. А потом… – тихо сказал Антриг, – вспомни сама, что произошло на Чертовой Дороге.

Но вспомнила она иное: полумрак, царивший в гардеробной, и свое безумное желание в тот момент отдаться ему.

– Я не желаю больше слышать ни о какой Чертовой Дороге, – вспылила Джоанна. – И вообще, можешь считать, что я просто сглупила.

– Как и я сам, – пробормотал Виндроуз покорно. – Я же увидел тогда в картах, что ты в конце концов предашь меня. Карта шестнадцатая, с Богом Мертвых, – знак, который они наложили на чародеев, чтобы ослабить их волшебную силу накануне казни. И несмотря на это мне хотелось верить тебе, я верил тебе, хотя и чувствовал, что с моей стороны это было полнейшим безумием. Ах, я всю жизнь слишком часто верил всем кому ни попадя. Мне нельзя было делать этого.

– И мне, мне тоже, – повторила Джоанна упрямо. – Мне тоже нельзя быть слишком легковерной.

Антриг умолк, только свет, падавший из кухни, отражался в линзах его очков и на его вспотевшем лице. Виндроуз уставился в потолок – видимо, он понял, что дела его идут неважно. Тут Джоанна подумала, что Гэри, как обычно, просто глядел бы на нее осуждающе. Но она тут же выкинула из головы глупое сравнение. Тот факт, что Антриг никогда не выказывал ей ничего, кроме заботы, участия и внимания и, возможно, даже любви, тот факт, что он рисковал жизнью, спасая ее от гнева регента и от костра Инквизиции, и, наконец, то, что она несомненно любила его, не опровергало в сознании Джоанны того, что перед нею действительно Сураклин. Но он ли это?

Это уже было не столь просто и очевидно, как дважды два – это четыре. Это скорее какая-то загадка, на которую невозможно найти ответ, – так какой-нибудь незадачливый математик пытается решить задачу о квадратуре круга. Вопрос был один, но на него можно было с одинаковой долей уверенности дать два разных ответа. Ложью было либо то, что сказал ей Антриг, либо то, что наговорил Солтерис. Кто из них говорил правду? Девушка подумала, что наверняка существует логика, с помощью которой можно узнать истину. Но пока что ее ум не был способен овладеть этой самой логикой. Тут она на миг разозлилась на себя – если бы она не возилась постоянно с этими компьютерами, если бы больше общалась с людьми, тогда бы наверняка смогла быстрее найти подходящее решение.