Где-то снаружи раздался шорох, и Джоанна ощутила озноб и приступ страха, противного и липкого.

– Джоанна, – тихо сказал Антриг, но теперь она отчетливо уловила его ужас даже сквозь спокойствие, которое наверняка далось ему нелегко, – конечно, я сейчас не в состоянии доказать тебе что-то. И я сам это понимаю. Нечестно просить кого-то делать выбор только на основании того, что подсказывает ему сердце. Согласись, что это именно так. Но предупреждаю: опасность грозит и тебе. – Виндроуз резко мотнул головой, чтобы откинуть с лица длинные волосы. Но это у него не получилось, поскольку волосы прилипли к его вспотевшим вискам и шраму, оставленному плетью регента.

– Сураклин покинул тело Солтериса. Ему остается только вселиться в другое тело.

Как нетрудно догадаться, он вселится в тело своего сообщника, который в этом мире делает для него компьютерные программы. Сообщник должен встретиться с ним в сарае. Ты ведь знаешь, что в сарае тоже имеется метка Сураклина, которая осталась там с того момента, как он решил, что с Солтерисом пора кончать. Но ты для чего-то понадобилась Сураклину. И он начал охоту за тобой еще в Сан-Серано.

А потом его сообщник помог похитить тебя оттуда, чтобы затем тебя можно было доставить в нужное место. И, насколько я понимаю, он продолжает охотиться за тобой.

– Ну конечно, – сказала Джоанна, злясь на Сураклина за то, как ловко он манипулирует ее страхами, – я действительно очень нужна ему, и потому он рискует собой, спасая меня то от гнева регента, то врываясь ради меня одной в неприступную крепость Святого Сира…

Вдруг их глаза встретились.

– Но ведь ты же знаешь, почему в действительности я спасал тебя, – тихо промолвил Виндроуз, глядя на нее почти в упор.

– Ничего я не знаю. – Джоанна поспешно отвернулась, чтобы не выдать своего волнения и не дать ему возможности ухватиться за эту возможность размягчить ее волю. Пусть продолжает думать, что его медовые речи не производят на нее никакого впечатления. – И ничему я не верю. Заруби это себе на носу. Отстань от меня.

Вдруг дверь на веранду, распахнутая ею, скрипнула. Антриг живо завертел головой, и Джоанна увидела, как пот снова льется по его лицу. Он быстро заговорил:

– Джоанна развяжи меня. Пожалуйста. Ведь как только они уйдут, он придет за тобой, кем бы он ни был.

– Э, зря стараешься. Я не собираюсь отпускать тебя. Не для того связывала.

– Я только пытаюсь спасти тебе жизнь, дура, – чародей яростно рванулся, в который уже раз пытаясь разорвать шнур.

Джоанна глянула на террасу – там ничего не было, кроме темноты. Но она была готова поклясться чем угодно, что слышит шелест толстого домотканого полотна, из которого были сшиты одеяния кудесников. Антриг отчаянно зашептал:

– Джоанна, ты знаешь, ведь они меня убьют.

Вдруг он стал глядеть не на девушку, а куда-то за нее. Джоанна мгновенно обернулась. В дверях стоял Керис, лицо его было покрыто пылью. Но как он изменился за эту ночь, подумала Джоанна. Это было лицо мужчины, а не мальчика. В его руке холодной сталью поблескивал меч. А позади него теперь ясно можно было увидеть тех, кто носил эти самые одеяния из домотканого полотна, шелест которых так напугал Виндроуза. Откуда-то из темноты выступила величественная женщина, которая так и излучала красоту. Она была закутана в соболью пелерину, на красиво уложенных волосах поблескивала алмазная диадема.

– Джоанна, – тихо сказала женщина, – меня зовут Розамунда Кентакр. От имени Совета Кудесников я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала.

Тут Джоанна обернулась – Антриг глядел на этих людей взглядом человека, который знал, что песенка его теперь спета, что никакие отговорки его не спасут.

– Керис рассказал нам обо всем, что произошло за это время, – продолжала женщина величественным тоном, – и от имени все того же Совета Кудесников я хочу попросить у тебя прощения за то, что ты оказалась вовлеченной в дела, которые касаются только волшебников. Мы понимаем, сколько неудобств и переживаний пришлось тебе вынести. Я также торжественно обещаю, что этот человек будет наказан не только за то, что он доставил неприятности лично тебе или кому-то из нас, но и за то, что он пытался сделать с обоими нашими мирами.

Тут вперед выступил Керис, и глаза его теперь светились миролюбием, а не только осторожностью. Теперь он был уже не просто орудием в руках Совета Кудесников – он выполнил и собственную задачу, осуществил собственную месть. Он теперь стал тем, кем Джоанна, как она сама понимала, не смогла бы стать при всем желании.

Откуда-то сзади появились еще три кудесника – молодой человек довольно угрюмого вида и мощного телосложения. Остальные два были под стать ему – такие же могучие, облаченные в красные одеяния. И Джоанна поняла, что чародеи успели заключить мир с инквизиторами и Церковью.

Джоанну передернуло от одной только мысли, что теперь Антригу суждено попасть в руки Костолома – уж он-то действительно мастер своего дела. Совет Кудесников и Керис засвидетельствуют, что Антриг убил еще и Солтериса. Вряд ли регент станет под давлением обстоятельств защищать своего недавнего протеже. Вдруг Джоанна вспомнила, как Фарос бросил такую фразу: "И смертный приговор, вынесенный тебе моим отцом, настигнет тебя".

Девушка отступила в сторону, а три облаченных в красное молодца, подойдя к Антригу, принялись быстро развязывать капроновый шнур, стягивающий его. Рывок – и экс-кудесник поставлен на ноги. Он весь побелел от ужаса. Джоанна тоже знала, что теперь он особенно остро осознал, что именно поджидает его по ту сторону Пустоты. "Поскорее уж было бы покончено со всем этим", – пронеслось в голове девушки. Она знала, что как бы теперь ни уничтожили Сураклина, ее заслуга в этом все равно останется неоспоримой. "Скорее бы прекратилось все это, скорее бы", – продолжала она думать в отчаянии.