Модернизацию они эту провели, однако уже в летних боях сорок второго года были поставлены перед новой проблемой — 76-мм пушкой ЗИС-3 конструкции Василия Гавриловича Грабина. Легкая, хорошо сбалансированная и одновременно мощная, она по всем основным характеристикам выгодно отличалась от других орудий подобного калибра и назначения. Ее снаряд пробивал броню всех существовавших типов немецких танков, дальность прямого выстрела превышала такую же дальность новых немецких танковых пушек. В производстве она была предельно проста, что позволило в короткий срок перевооружить нашу легкую пушечную артиллерию. Поэтому и модернизация танков, предпринятая противником, не принесла ему желаемого эффекта в боях сорок второго года. Мало того, фашистские специалисты были вынуждены признать, что «пушка ЗИС-3 является самой гениальной конструкцией в истории ствольной артиллерии»{15}.

В период Сталинградской битвы, с июля 1942-го по февраль 1943 года, эта пушка была испытана в самых разных и трудных обстоятельствах. Не только товарищи, прямо [49] причастные к артиллерийскому вооружению, но все мы, работники Штаба артиллерии Красной Армии, выезжая в очередную командировку под Сталинград, обязаны были попутно с основной задачей собирать конкретный материал о боевом применении нового орудия. В частности, и мне довелось подготовить несколько таких кратких сообщений по горячим следам событий. Одно из них произошло в первых числах августа в большой излучине Дона.

Попытка фашистского командования 6-й полевой армии массированными танковыми атаками прорваться к Дону через станицу Качалинская была отражена 13-й истребительной бригадой. Ее артиллеристы, минометчики и оба бронебойных (противотанковые ружья) батальона трое суток удерживали позиции, отбивая множество танковых атак, поддерживаемых с воздуха пикирующими бомбардировщиками. Противотанкисты сожгли и повредили 38 немецких танков, сами потеряли 18 орудий из 24. Однако большие потери врага не обольщали нас. Один комбат прямо сказал мне:

— За сутки-двое две трети этих танков немцы отремонтируют и опять введут в бой. А мы свои пушки уже не введем.

— Почему?

— Потому что вывезти их, поврежденные, с поля боя не смогли. Не на чем было.

Тот же вопрос возник и при разборе августовских боев южней Сталинграда. Здесь командование фашистской 4-й танковой армии попыталось прорваться к городу с юга, через станцию Тингута. В помощь нашей стрелковой дивизии были переброшены 186, 504 и 507-й истребительно-противотанковые полки. Огонь их 60 пушек способствовал тому, что противник потерял много танков и был вынужден сам перейти к обороне. Однако и потери истребительно-противотанковых полков были велики. И опять на вопросы о причинах потерь ответ мы получали однозначный:

— Побило коней.

Дело в том, что летом — осенью сорок второго подавляющее большинство артиллерийских противотанковых частей все еще возили свои орудия в конных упряжках. На открытой степной местности, при господстве вражеской авиации, при массированных танковых атаках, зачастую с нескольких направлений одновременно, конная артиллерия быстро теряла свои маневренные качества. Кони выходили из строя, артиллеристы лишались средств передвижения, или, как принято у нас говорить, средств тяги. [50]

Доклады всех наших товарищей, приезжавших из Сталинграда, сводились к одному; пушка ЗИС-3 хорошо зарекомендовала себя и как противотанковое средство, и как легкое орудие, которое с успехом вело борьбу с артиллерией противника, с его пехотой, разрушало траншеи, проволочные заграждения и тому подобное. Однако необходимо как можно скорей перевести противотанковую артиллерию на механизированные средства тяги. Это актуальнейшая задача дня.

Не надо думать, что такие вопросы решались на совещаниях и заседаниях с докладами и содокладами. Нет! Год войны всех нас — и начальников и подчиненных — приучил к оперативности. Так было и с решением о переводе на автотягу артчастей. Николай Николаевич Воронов собрал накоротке заместителей и начальника штаба, все они заранее прочитали подготовленные нами материалы, в том числе различные свидетельства участников боев. Обговорили и тут же решили: при распределении каждой новой партии автотягачей предпочтение отдавать противотанкистам.

Результаты этого решения вскоре же стали видны всем заинтересованным сторонам. С переводом легких артполков на механическую тягу резко возросла их маневренность, уменьшились потери, повысилась эффективность боевого применения иптаповских частей.

* * *

Среди других вопросов, которыми пришлось летом — осенью 1942 года заниматься нашему оперативному отделу, был и такой, как определение боеспособности итальянской и румынской артиллерии под Сталинградом. Прорвавшись к Волге близ северных предместий города и выйдя к его южной, а затем и западной окраинам, обе немецкие армии — 6-я полевая и 4-я танковая — уже в сентябре увязли в уличных боях и потеряли оперативную подвижность. И чем более теряла силу вражеская ударная группировка, чем сильней втягивалась в кровопролитные бои в самом городе, тем слабей становились ее растянувшиеся фланги. Чтобы компенсировать эту опасную ситуацию, гитлеровское командование выдвинуло на фланги войска тогдашних своих союзников — фашистской Италии и королевской Румынии. Так на нашей рабочей карте появились 8-я итальянская и 3-я румынская армии северо-западней Сталинграда и 4-я румынская армия — южней города.

Если о румынской королевской армии и ее артиллерии мы имели достаточно полное представление, то особенности [51] организации, тактики, боевой подготовки итальянской артиллерии нам предстояло изучить. В предыдущих операциях на советско-германском фронте войска Муссолини были представлены лишь тремя частично моторизованными дивизиями с легкой артиллерией. А в августе — сентябре под Сталинградом перед нами предстала полнокровная армия — три армейских корпуса, оснащенных артиллерией и минометами разных калибров, вплоть до тяжелых.