Мой ум был заполнен темными изображениями и более темными мыслями о змеях и охотничьих животных и красной крови, падающей на черные лепестки. Мое сердце было заполнено болью и гневом, ненавистью и черной кровью, которая прокляла меня.

Наше время

Я пытаюсь вырваться из своих воспоминаний. Я проклинаю то, какой дурой была, думая что смогу спасти свою проклятую душу глупыми протестами.

Слуга Обри побежал от моего дома, и я чувствовала его, знала, что он покидает мой город. Он опасается за свою жизнь, не без оснований. Если бы он остался, я бы убила его. Он знает, кем я была, и он знает, что я чувствую запах его страха.

Я, возможно, была изменена против своей воли, но не сопротивлялась тому, чем я стала. Нет большей свободы, чем чувство ночного воздуха против твоего лица, поскольку ты бежишь по лесу, большей радости, чем охота. Вкус страха твоей добычи, звук его сердцебиения, сильного и быстрого, запахи ночи.

Я живу в этом маленьком городке, так близко к мертвым и почти так же близко к верующим в церкви через улицу, чувствуя страх человека убегающего от моего дома. Потому что я - охотник. Я поняла давно, что не могла отрицать этот факт.

Каждый инстинкт говорит мне начать охоту на это напуганное существо. Я - вампир, в конце концов. Но я не животное, и была однажды человеком. Именно это делает мой вид опасным: инстинкты охотника и ум человека. Жестокий способ человечества играть с миром, пропитанным дикой, легкомысленной охотой на дикого зверя.

Но я умею себя контролировать, и позволяю этому человеку жить, чтобы рассказать свои новости Обри, которого он боится даже больше, чем меня. Он - носитель дурных вестей, а Обри не нравятся дурные вести.

Я не позволю Обри управлять мной, только потому, что это путь моего вида. Я боюсь Обри так, как это делают люди, возможно больше, поскольку я точно знаю кем является Обри и на что он способен.

Я обеспокоена. Несмотря на восходящее солнце, я была в настроении чтобы что-то сделать.

После быстрой проверки я убеждаюсь, что на мне нет крови из-за охоты прошлой ночью, и выхожу из своего дома. Я не хочу оставлять Конкорд и поэтому не ухожу далеко, но все же иду главным образом потому что у меня есть желание двигаться.

Иногда я бываю в кафе, таких как Амброзия, которые предназначены для моего рода. Но чаще я становилась тенью человеческого мира. Человеческих жизней, которые кажутся такими сложными для тех, кто живет в них, и такими простыми с точки зрения трех столетий.

Кафе только что открылось, когда я вошла через дверь.

Девушка, которая там работает, была человеком. Ее имя - Алексис, и она работала там в течение большей части лета.

– Доброе утро, Элизабет, - она поздоровалась со мной, и я улыбнусь в ответ. Я часто бываю в этом месте с утра. Конечно, я не назвала Алексис свое настоящее имя. Я не позволяю себе сближаться с людьми. Они имеют тенденцию замечать, что я никогда не старею. Я покупаю кофе, не потому, что мне нужен кофеин или даже нравится вкус кофе, а потому что люди будут смотреть на тех, кто сидит в кафе, не имея чего-нибудь выпить.

Несколько минут спустя начинается предварительная подготовка к работе. В течение приблизительно получаса в кафе царит суматоха, а я сижу в углу тихо и наблюдаю за людьми.

Хотя я пытаюсь держаться подальше от человеческого общества, больше всего я люблю смотреть на людей, как они идут по своим делам.

Директор соседней школы уже опаздывал на работу, он был одет в черный костюм, что делало его еще более усталым, чем была я. Минуту спустя мужчина средних лет открыл дверь, заходя в кафе после утренней пробежки. Две женщины, потягивали свой кофе за одним из маленьких столов, тихо споря из-за статьи прочитанной в газете. Девочка-подросток встречает своего бойфренда, а затем приходит в ужас, от того что ее отец заходит в кафе.

Я улыбаюсь молча, наблюдая различные драмы, которые, вероятно, будут забыты к вечеру.

Бизнес замедляется, так как клиенты уходят, многие жалуются на свое предназначение.

Люди часто выбирают этот путь. Они идут по своей жизни, постоянно работая, жалуясь на скуку в одно мгновение и на переутомнение в следующее. Они делают паузу только, чтобы соблюдать тонкости общества, приветствуя друг друга с "Добрым утром", в то время как их разум где-то в другом месте.

Иногда мне становится интересно, на что походила бы моя жизнь, если бы я родилась в это современное время. Грех и зло больше не кажутся столь важными, какими они были триста лет назад. Интересно я была бы так испугана тем, чем стала, если бы не была воспитана при церкви с угрозой проклятия?

Эти две женщины в углу, которые спорили о политике теперь встают и уходят вместе, смеясь. Я наблюдаю за ними с толикой ревности, зная, что их заботы далеко и что несмотря на все они знают, они все еще невинны.

Невинность ... Я помню как пришел конец моей невинности.

1701 год

Атэр повела меня из ее дома, и я не видела выбора, кроме как последовать за ней. Лунный свет очистил мой разум немного, но мое зрение было все еще затуманено красным, и моя голова раскалывалась.