Мой вид может жить вечно. У меня было бы много времени и много возможностей, чтобы сдержать эту клятву.

Теперь

Я была глупа нападая на него тогда и одинаково глупа чтобы выманивать его теперь, но у меня нет другого выбора. Я отказываюсь останавливаться и позволять Обри стать королем, не бросая вызов ему.

Я могу ощутить его ауру в комнате, но я не видела его, и он не говорил.

Где ты, Обри? Я спрашиваю его мысленно. Почему ты скрываешься от меня?

Я слышу его смех, насмешливый голос в моей голове; это голос я ненавидела всем своим разумом, всеми силами и своей душой. Он сказал только четыре слова, даже не предложение.

Одна строка стихотворения.

Тигр! Тигр! Жгучий страх...

Я закричала бессловесным криком орла, охотничьим криком ныряющего ястреба, возмущенным криком содержащегося в клетке животного, и я слышу, что Обри смеется в моем уме. Я знаю, где он был, когда я охотился на его земле.

Даже сейчас, когда он смеется, я изменила свой облик на золотистого ястреба, который вылетел из этой комнаты в своей животной ярости и приземляется внутри клетки тигра в зоопарке. Знак "Бенгальский тигр" упал, и его деревянный столб был разломан на две равных части. Металлические стержни в клетке тигра согнуты. Охранник лежит на земле, бледный и неподвижный.

Я не заботилась о других охранниках или знакомых, только о Торе, одном существе которое я любила после смерти Александра. Торе, которая лежала на боку, ее лапы были связаны, с ножом в сердце. Она родилась свободной и заслуживает того, чтобы жить так. Вместо этого она жила в клетке и была убита, связанная и беспомощная. Это больше, чем все другое заставляет меня чувствовать себя так, как будто нож был воткнут в мое сердце, а не ее.

Я вернулась обратно в свою обычную форму и вытащила нож из нее, издавая бессловесный вопль ярости и горя. Разорвав веревки на ее лапах, я заплакала на ее золотистой и черной шерсти, которая навсегда потеряла свой блеск. Я плачу - плачу сейчас, а не когда я потеряла своего брата и свою жизнь. Я плакала до тех пор, пока мои слезы не иссякли.

Любовь - самое сильное чувство, которое любое существо может испытать за исключением ненависти, но ненависть не может причинить вам боль. Любовь, доверие, дружба, и все другие эмоций людей стоят так много, являются единственными эмоциями, которые могут принести боль. Только любовь может разбить сердце на такое количество частей.

Самая большая боль, которую я когда-либо чувствовала, приходила с потерей любимого человека. Я любила Александра, и каждая рана, которую он получил, казалось отражается на мне. Его смерть разорвала мое сердце и обобрала его до нитки, и теперь Обри использовал мою любовь к Toре, чтобы воткнуть лезвие еще глубже.

Это то чему я научилась, самые сильные из вампиров держат все эти эмоции внутри себя: потому что они - слабые места, и если у Вас есть слабые места, Вы можете быть убиты вместе с другой добычей.

Близко к рассвету я поднимаю голову, мои длинные золотые волосы, смешивающиеся с мехом Торы, тигровой окраски. Я не думаю, лишь просто добавляю черную полоску к моим собственным золотистым волосам.

– Посмотри, моя красавица, - шепчу я.
– Я украла твои полосы. Я буду носить их так, чтобы о твоей красоте не забывали. Мой тигр, моя Тора, моя прекрасная, я не позволю этому преступлению остаться безнаказанным.
– Мои глаза сухи, но искрятся гневом и решимостью.
– Я удостоверюсь, что он действительно мертв, прежде чем он заберет другую жизнь, которую я люблю.

Я сосредоточена внутренне, на Tоре, и слышу, что никто не приближается ко мне. Однако я чувствую колебание воздуха против моих волос, ауру какого-то незванного гостя. Я подняла голову, но никого не увидела. Кто бы там ни был, он не оставил ничего кроме листка бумаги рядом с моей рукой.

Я беру бумагу, мне на глаза попалось имя, которое было написано сверху черными чернилами: Рейчел. Я не могу прочитать приведенные ниже слова, которые сливаются вместе, где вода упала на чернила. Это не вода поняла я, это были слезы.

Я гляжу на имя мгновение, затем сжимаю записку в своей руке, мелкая дрожь ярости прошла через меня на это существо, кто осмелился дразнить меня так. Я не узнала ауру по бумаге; я не знаю, кто послал ее.

– Рейчел мертва, - говорю я вслух.
– Я не Рейчел - она умерла триста лет назад.

Слезы на бумаге - чьи они? Что человек узнал о Рейчел, почему так болезненно переживал ее историю, и зачем он послал мне это? Или это внимание очередная больная шутка Обри, еще один способ оставить шрам на моем сердце?

– Я не хочу, играть в ваши игры!
– Я закричала. Если тот, кто оставил это напоминание по-прежнему рядом, пусть он набросится на меня.

Никто не ответил.

Теперь

Мое прошлое и настоящее объединились, чтобы насмехаться надо мной. Дрожа от горя и гнева, я возвращаюсь к Амброзии. Я оглядываю комнату, ища Обри. Я не вижу его.

Я приезжаю в это место, ища отвлечения. Призрак Рэйчел не может последовать за мной сюда.