В Ойрот-Туле (вскоре переименованном в Горно-Алтайск) педагога подлечили в госпитале, подкормили, даже помогли собрать некоторые необходимые документы, дали какое-то жилье и направили на работу. Виктор Николаевич преподавал русский язык и литературу в спецшколе ВВС, эвакуированной из Ленинграда, в педучилище, давал до 50 уроков в неделю. Выполнял отдельные поручения гороно Горно-Алтайска. Не отказывался ни от какой работы: она спасала от тяжелых мыслей. К утратам прибавилась еще одна: получил известие из Ленинграда, что в квартиру № 51 по Невскому проспекту, д. 32 попал снаряд.

В. Н. Сорока-Росинский с агитбригадой педучилища в Горно-Алтайске. 1943 г.

В. Н. Сорока-Росинский со студентками педучилища в Горно-Алтайске. 1943 г.

Погибло жилье, вещи, письма, фотографии, рукописи, библиотека - все.

Трагические потери не сломили Виктора Николаевича. Он оставался педагогом высшей пробы. Ребятам, спецшкольникам ВВС, много рассказывал о ШКИД, учил не падать духом. С увлечением рассказывал о писателях и поэтах, с которыми встречался, устраивал интересные экскурсы в прошлое русской литературы.

«Ему я обязан своей любовью к книгам, к нашей истории - любовью, которую сохранил на всю жизнь», - писал бывший воспитанник школы ВВС Николай Иванович Лещев [69] и добавил, что все его соученики, среди которых - генералы Н. В. Баранников и М. В. Васильев, профессора М. И. Радченко и Б. Ф. Федоров, доктора военных наук П. А. Малышев и Л. В. Малинин и многие другие, на традиционных послевоенных встречах вспоминают с любовью и теплотой своего бывшего учителя Виктора Николаевича Сорока-Росинского. Одна из бывших учениц педучилища Горно-Алтайска Лина Тимченко, ставшая педагогом в Запорожье, в своих воспоминаниях отметила и особую внешность Виктора Николаевича (лицо интеллигентное, аккуратно подстриженные темные волосы, курчавая темная бородка, синие с очень толстыми стеклами очки), и небогатый его наряд (гимнастерка, брюки военного образца), и ровный, спокойный характер (никогда не повышал голоса, был требовательным, но справедливым), и необычайную проницательность (видел в своих ученицах то, что они сами в себе не замечали). Настоящий восторг вызвала методика преподавания русского языка: «Как он умел преподнести правила по русскому языку! Сколько он сделал для упрощения грамматики! Мы не зубрили правила по учебникам, а заучивали небольшие рифмованные стихи, содержащие в себе и правило, и примеры к нему. Он учил нас грамоте».

По словам Л. Тимченко, Виктор Николаевич сумел передать ученицам свою влюбленность в литературу, научил их читать стихи и прозу: «Мы очень много учили наизусть. Помню, мы учили почти все "Слово о полку Игореве" в его (Виктора Николаевича) обработке. Эрудиция его нас поражала...». Далее бывшая ученица писала о том, что Виктор Николаевич очень много внимания «обращал на эстетическую сторону в преподавании». Любил классическую музыку, вокальные произведения - романсы, арии из опер. Неизменно бывал на концертах самодеятельности, особо отличившихся певцов и чтецов награждал восторженным «браво» [70].

В 1944 году Виктор Николаевич переехал в Киргизию, жил и работал там в маленьком городке Пржевальске, у подножия гор, рядом с волшебным озером Иссык-Куль. Возможно, здесь условия жизни были получше, чем в Горно-Алтайске. Преподавал русский язык и литературу в местном Учительском институте, в школе, работал методистом при гороно. Никто из его учеников и студентов не опубликовал воспоминаний об этом периоде жизни Виктора Николаевича. Осталось другое - публикации учителя в местных газетах [71, 72].

Виктор Николаевич быстро понял, что преподавание русского языка и литературы в киргизских школах поставлено плохо. Учителя, окончившие педучилища и даже Учительский институт, ничем не могут помочь ребятам, так как сами практически не владеют русским языком. По мнению автора, в школе особое внимание надо уделять не орфографии, не диктантам (где уж там), а произношению, склонениям, спряжениям, пересказам. Необходимо заучивать фразы, басни, стишки, маленькие прозаические отрывки, а заученный материал применять в устной и письменной речи. Необходима «широко организованная внеклассная работа: не менее 1 раза в неделю чтение вслух художественной литературы, рассказов, статей из детских газет и журналов. Хорошо бы установить специальные дни разговора учащихся только на русском языке и т. п.», - писал Виктор Николаевич.

Что касается студентов педучилищ и пединститутов, то при существовавшем в те времена положении выпускники, получившие лишь общие теоретические и методические установки, прослушавшие только лекционный (без практических занятий!) курс русского языка, не знали его вовсе. Принято было на лекциях записывать за преподавателем, кто как сумеет, и вызубривать записанное. Положение усугублялось и тем разрывом, что существовал между читаемыми курсами в педагогических учебных заведениях и программами средней школы. Студенты не изучали тех произведений русской литературы, которые им предстояло преподавать в школе, не видели в глаза школьных хрестоматий по русской литературе.

Совет Виктора Николаевича был - изменить систему преподавания русского языка и литературы в педагогических учебных заведениях, давать практические занятия и нацеливать студентов на овладение прежде всего теми художественными произведениями, которые молодые учителя будут прорабатывать в школе, по которым будут учить ребят писать изложения и сочинения. Виктор Николаевич, рассказывая мне впоследствии о жизни в эвакуации, заметил, между прочим, что там написал учебник русского языка и выиграл 1-й тур конкурса, но затем учебник и все материалы к нему исчезли, «будто вовсе не бывало».