Максим ехидно захихикал.

– Видишь, я же обещал, что твоя жизнь засверкает фейерверками, когда предлагал Змея к себе взять.

– Ты, как обычно, преуменьшил. Крайт - это не фейерверк, а полноценный салют. С Антоном своим – это вообще целое огненное шоу.

Максим вздохнул.

– Ты ревнуешь Змея! – пожурил он Дальского. – Вот и злишься на них.

– Чушь!

– Не чушь!..

Максим поводил пальцем по ободку бокала и проронил:

– Мне жаль, что у вас так вышло.

– Не ври! – мгновенно разозлившись, отрезал Дальский.
– Если бы тебе было жаль, ты бы не предлагал то пари.

Нахмурившись, Максим отвел взгляд от его злого лица и прикусил губу. Теперь повод для мести со стороны Дальского обозначился вполне четко. «Лайн групп» за Крайта.

– Так вот на кого ты злишься больше всего, – покачал он головой. – Не на него. И уж точно не на себя… На меня! Это я виноват.

– Конечно, ты! Даже в тех делах, где ты якобы не участвуешь, я все равно вижу след твоей паучьей лапы.

– Я не виноват в том, что твой совет директоров состоит из одних идиотов, – обиделся Максим и стал внимательно рассматривать свои ухоженные руки.

– И ничего они не паучьи, - пробурчал он. – Нормальные, даже, я бы сказал, красивые мужские руки. Злой ты, Дальский!

Тот уже успел успокоиться и обреченно вздохнул.

– На Крайта злиться бесполезно. На вас обоих злиться бесполезно… Вы как братья из ларца… Ты точно не клонировал его из своих клеток?

– Ты обижаешь меня своими подозрениями! Мы с ним совершенно не похожи. Город просто не выдержал бы нашествия двух таких красавцев, как я.

– Да? Странно! А я вот вас двоих как-то выдерживаю. Хоть и с трудом.

– Ты просто адаптировался за период нашего знакомства, – фыркнул Максим. – Если бы ты, как Антон, встретил нас практически одновременно, ты бы сдулся за пару месяцев, как и он, и твой зад, и весь ты со всеми потрохами уже принадлежал бы нам.

Дальский посмотрел на него оценивающе.

– Хорошо, что ты не рвешься в политику, - решил он. – Иначе, чувствую, нам бы всем сильно не поздоровилось.

Максим усмехнулся и медленно, крайне вульгарно облизнул губы. Дальский беззвучно хмыкнул, когда увидел этот характерный жест Крайта в исполнении Максима. Вернее, все было как раз наоборот. Теперь он видел его первоисточник.

– Я предпочитаю скрываться в тени кроватного балдахина и нашептывать свои пожелания на уши власть имущим клиентам, – проворковал, наградив его томным взглядом, Максим.

– Понятно! – кивнул Дальский, внимательно наблюдая за выражением его лица. – Теперь понятно, почему в этой стране все через жопу.

Максима бросил манерничать и громко, чисто по-мужски расхохотался. Дальский едва заметно улыбнулся и пригубил виски. Откинулся на спинку кресла и положил голову на подголовник. Прикрыл утомленные глаза и замер в этой позе.

– Уж кто-кто, а Ванька имеет у тебя особый кредит доверия, – заметил Максим.
– Вот на него и повесь часть работы. Пусть Змей поработает своей хитрой головой в нужную тебе сторону.

– Он - толковый парень, – согласился Дальский.
– Кое-что я ему поручаю. Со строгими внушениями и угрозами расправы, конечно, но поручаю. Твои рекомендации оправдали себя.

Он замолчал надолго. В воцарившейся тишине Максим с интересом рассматривал его, пока у него была такая возможность. Изучал взглядом высокий лоб с легкими морщинами, прикрытые подрагивающими нервными веками глаза с четко обозначившимися под ними темными кругами, нос с небольшой горбинкой, а под ним ямку аккуратной треугольной формы над узкими, всегда напряженно сжатыми упрямыми губами.

Жалел ли он в этот момент столь откровенно уставшего и расстроенного проблемами Егора? Скорее да, чем нет. Чувствовал ли Максим свою вину в том, что они расстались с Крайтом? Тоже скорее да, ведь если бы он тогда из чистого азарта не заварил эту кашу и не подначивал Антона, кто знает, как бы все сложилось. Теперь же Змей, судя по всему, нашел свою любовь, и Максим, конечно, радовался за него, но также он понимал и то, что Егор все эти месяцы умело скрывал за своей обычной холодностью обиду и разочарование. На самом же деле уход Змееныша к другому мужчине задел его больше, чем тот показывал окружающим. Оказалось, что за четыре года их недоотношений даже такая ледышка, как Дальский, смогла чуть оттаять и прилипнуть к внешнему источнику тепла. Успела угреться рядом с ним, а потом ее просто взяли и насильно, одним резким и весьма болезненным рывком оторвали от него.

Егору определенно было из-за чего злиться и расстраиваться. Но это совсем не значило, что надо было так бессовестно подкладывать свинью Максиму из-за неудач на любовном фронте. Тактика Дальского была привычна и понятна. Таким способом они годами отыгрывались друг на друге за старые и новые обиды. И если соперник не признавался сам в собственной уловке, определить, была ли подлянка умышленной или же случайной, не всегда представлялось возможным. Поэтому Максим, конечно, жалел Егора вместе с его уязвленным самолюбием, но, имея опыт длительного общения с ним, не намерен был отказываться от своих мстительных планов из-за банальной жалости.