Они были примерно одних лет с барышней Мари. Когда-то они вместе с ней учились в приходской школе и с тех пор не интересовались ею, а она ими. Встречались они только на улице и обменивались небрежным приветствием.

И вот однажды посыльный принес барышне Мари тщательно, почти каллиграфически написанное письмо. В нем говорилось:

«Многоуважаемая барышня!

Вы, конечно, удивитесь письму от меня и еще более будете поражены его содержанием. Я никогда не отваживался приблизиться к Вам, и все же – буду говорить прямо! – я люблю Вас! Люблю уже давно. Я проверил свое чувство, и я знаю, что могу быть счастлив только с Вами.

Мари! Быть может, удивленная этим письмом, Вы отринете меня! Быть может, различные кривотолки повредили мне в Ваших глазах и Вы презрительно пожмете плечами. Я могу лишь просить Вас не принимать поспешного решения и подумать, прежде чем произнести последнее слово. Я могу лишь сказать, что в моем лице Вы найдете мужа, который всеми силами души будет стремиться сделать Вас счастливой.

Еще раз прошу Вас: подумайте хорошенько! Жду Вашего решения ровно через месяц, считая от сегодняшнего дня.

Пока же прошу у Вас прощения!

В волнении и тоске, преданный Вам

Вилем Цибулка».

У барышни Мари голова пошла кругом. Ей было уже за тридцать, и вот, нежданно-негаданно, перед ней лежало первое любовное признание. Первое! Сама она еще никогда не думала о любви, и никто никогда не заговаривал с ней на эту тему.

Алые жгучие молнии сверкали в глазах Мари, кровь стучала в висках, дыхание спирало в груди. Она никак не могла собраться с мыслями. Среди сверкающих молний перед ней мгновениями возникало видение – Цибулка, устремивший на нее печальный взгляд.

Она снова взяла письмо и перечитала его, вся дрожа. Как красиво написано! Сколько нежности!

Не в силах владеть собой, она поспешила к приятельнице и молча подала ей письмо.

– Вот видишь! – сказала та после паузы, и на лице ее отразилось недоумение.- Ну, что ты думаешь делать?

– Не знаю, Луиза!

– У тебя достаточно времени на размышление. Ведь возможно, что… прости меня… ты ведь знаешь, каковы мужчины. Иные женятся ради денег… а впрочем, почему бы ему действительно не любить тебя? Знаешь что, я разузнаю о нем.

Мари молчала.

– Слушай, а Цибулка недурен собой, глаза у него как уголья, усы черные, а зубы… ну прямо как сахар! Да, да, он очень хорош собой! – И Луиза ласково обняла молчаливую подругу.

Мари зарделась как маков цвет.

Ровно через неделю Мари, вернувшись из церкви, нашла у себя другое письмо и прочла его со все возраставшим удивлением:

«Уважаемая барышня!

Не сердитесь за то, что я решаюсь писать Вам. Дело в том, что я решил жениться и мне в дом нужна хорошая хозяйка. Знакомых девиц у меня нет, поскольку моя профессия не оставляет времени для развлечений. Сколько я ни прикидываю, все выходит, что Вы, безусловно, могли бы быть мне хорошей женой.

Не сердитесь на меня, я человек добрый, и мы бы с Вами поладили, у меня есть подход к людям, и работать я умею. С божьей помощью мы бы ни в чем не нуждались.

Мне тридцать один год, Вы знаете меня, а я знаю Вас, мне известно, что Вы не бедны, и это хорошо. Должен сказать, что мой дом больше уже не может оставаться без хозяйки, и я не в состоянии долго ждать. Поэтому прошу Вас в течение двух недель дать мне Ваш любезный, ответ, иначе мне придется поискать другую невесту. Я не какой-нибудь фантазер, не умею говорить красивые слова, но умею любить.

Остаюсь в течение двух недель преданным Вам

Ян Рехнер, гравер».

– Он простодушный человек и пишет откровенно,- рассудила Ноцарова.- Итак, у тебя есть выбор, Маринка, что ты предпримешь?

– Что предприму? – как во сне, переспросила барышня Мари.

– Кто тебе больше нравится? Признайся, нравится тебе кто-нибудь из них? Кто?

– Вилем,- прошептала Мари, зардевшись.

Цибулка уже был для нее Вилемом! Рехнер отпал. Подруги решили, что Луиза, как более опытная, составит ответ Рехнеру, а Мари перепишет его.

Но не прошло и недели, как Мари снова появилась у своей приятельницы с письмом в руке. На ее лице было написано удовлетворение. В письме говорилось:

«Уважаемая барышня!

Не сердитесь на меня. Все в порядке. Я не виноват. Если бы я знал, что к Вам сватается мой друг Цибулка, я бы не совался. Но он мне ничего не сказал, и я не знал об этом. Теперь я уже объявил ему, что отказываюсь добровольно, потому что он Вас любит. Только прошу не смеяться надо мной, это было бы нехорошо с Вашей стороны. Я еще найду где-нибудь свое счастье. Жаль, конечно, что с Вами не вышло, но не беда.