– Слушай, - удивлялась Подлива, - неужели у него с этим всё о,кей, ведь ему же шестьдесят шесть лет?

– Не знаю, не проверяла. Может он кусок сухой колбасы засунул себе в галифе, откуда я знаю. Я тебе рассказываю только о том, что чувствовала, а чувствовала я это очень хорошо. Он же буйвол, а не мужчина. Косая сажень в плечах. Навалился так, так прижался, что я вздохнуть не могла. Сама себе удивляюсь, как я только его отключила? И вообще, будь он моего возраста, ну или пусть даже на несколько лет старше, я, наверное, не устояла бы под его натиском. Уж больно он крепкий мужчина. Но, шестнадцать лет разницы, - пожала я плечами, - нет, этот рубеж мне не преодолеть.

– У тебя от твоего ухажёра хоть кольцо осталось, а у меня . . . – подруга махнула рукой, - вечно мне попадаются какие-то безденежные поклонники.

Не там ищешь, хотелось мне сказать Сашке. Но я промолчала. У нас ведь пари, так что правила надо соблюдать. Ещё неизвестно, кто прав. Количество поклонников ни о чём не говорит. Может, они точно так же исчезнут с моего горизонта, как появились на нём. Так что, мы пока с Подливой на равных весах.

Но, Сашку я понять могла. Когда тебе тридцать лет, то хочется принца, а не мурло какое-нибудь. Собственно, мурло не хочется и в пятьдесят, но в таком возрасте среди мужчин малый выбор. А вот в тридцать лет выбор ещё есть, и когда к твоему берегу постоянно приплывает всякий мусор, то очень за себя обидно.

У Подливы в данный момент сложный период. Она в каком-то замкнутом круге, закрытом на кодовый замок. Сашка сейчас встречается с парнем, который ну никак не должен быть в её жизни, но он в ней есть. И разорвать этот круг она не может, и ключа для сложного замка у неё нет. А я не знаю кода, чтобы ей подсказать.

Больше полугода она тянет с ним волынку. Конечно, сначала он ей очень нравился. Да, что там нравился, подруга просто обезумела от восторга, когда познала его в постели. Из всего того отряда, по которому она прошлась за последнее время, этот превзошёл всех.

Я постоянно задавала ей вопрос:

– Ну, что такого он делает с тобой, чего не делали другие мужики?

– Ты не понимаешь, - томно плыла Сашка, закатывая кверху глаза от воспоминаний прошедшей ночи, - он подходит мне во всём, он даже пахнет моим запахом.

– Он что, душится Ральфом Лауреном? – ехидно спрашивала я, указывая Сашке на её любимые духи.

– Нет, конечно, - смеялась Подлива, справедливо принимая мои упрёки, - тут дело не в парфюме, просто запах его тела сводит меня с ума.

Ну, что тут скажешь? Клинический случай. Сашка плавала в этом карамельно-розовом тумане до тех пор, пока розовый цвет не сменился на бурый, а карамель на пластилин. Ни сладости от него, ни пользы, одна неприятная липкость, после которой нужно мыть руки с мылом, иначе не отмоется.

Всё это специфическое ассорти проявилось так быстро, что подруга вначале даже не понимала в чём дело, и подыскивала происходящему всякие объяснения. Ну, например, её благоверный не работал. Вернее, как он объяснял, раньше он имел очень хорошее место и прилично зарабатывал, но фирму закрыли и сейчас он в поиске. На минуточку, этот поиск уже длится семь месяцев, ровно столько, сколько Подлива с ним встречается.

Когда я говорила, что мужчина без работы это либо проходимец, либо тунеядец, Сашка стеной вставала на его защиту.

– У него прекрасная однокомнатная квартира, с отличным ремонтом, - рвала рубаху на своей груди Подлива, - и великолепный из алой замши диван.

– Ну, ещё бы, - парировала я ей в ответ, - ещё бы он не был великолепным, когда вы на нём каждую ночь кувыркаетесь. И вообще, - била я Сашку в больное место, - он маленького роста. Он же ниже тебя!

– Если честно, - сдавалась Подлива под моими неоспоримыми аргументами, - все эти полуперденчики мне порядком надоели, но этот, - добавляла она с гордостью, - хоть и маленького роста, но очень высокого мнения о себе.

– И в чём тут особенность? – продолжала давить я на Сашку. – Да у каждого шибздика комплекс Наполеона. И твой, не исключение.

– Но не каждый маленький мужчина может быть таким волшебным любовником, - опять уплывала Сашка в поднебесье.

– И что же в нём такого волшебного? – добивала я до конца свою подругу.

– В умении и практическом его применении, - расплывалась та в дебильной улыбке.

– Ты имеешь в виду . . .

– Вот, вот, именно то, о чём ты подумала.

– Просто, Альберт Допплер любовного мира, - не удержалась я от ехидства.

– Да, он виртуоз сексуальных страстей.

Ну, как дальше говорить с этой малахольной? Тьфу, плевалась я в сердцах, но понимала, что своего ума не вставишь.

Сашка, пребывая в любовном угаре, всё же слепой не была. Но, в силу своего инертного характера, все недостатки благоверного старалась не замечать или на худой конец оправдывать.

Но, как бы то ни было, солнце, взойдя на горизонт, всегда вечером клонится к закату. Так к закату подошло и Сашкино увлечение. Подруга, до изжоги наигравшись искусной флейтой виртуоза, поняла, что кроме мелодии, которую вешают на уши, ей ещё нужны и чувства. Она должна ощущать, что любима, а вот как раз этого ощущения Подлива не испытывала.