Пошло так, как хотелось Долотову. Автоматчики стали обходить Земскова, загибая цепи влево.

"Вот и хорошо. Теперь, главное, не торопиться. Пусть подойдут поближе, - решил он.
– Чем ближе подойдут, тем меньше их уйдет отсюда. Только надо, чтобы Земсков продержался еще две-три минуты..."

Земскову приходилось тяжело: впереди автоматчики, и на фланге автоматчики. Успевай, поворачивайся... Он не успевал. И никто на его месте не успевал бы. Автоматчики все ближе подползали к ячейке. Вот-вот захлестнут...

"Держись, паря, - мысленно подбадривал его Долотов... Пусть собираются, пусть... пусть... Побольше наберется, и мы из них лапшу настругаем. Еще немного..."

А когда автоматчикам оставалось, последний раз подняться, сделать последний бросок, когда они уже были уверены, что вот-вот покончат с этим пулеметом, Долотов ударил. Одной очередью срезал не меньше десятка. Охотник.

В те же секунды среди автоматчиков выросли два черных и страшных, как смерть, дерева, потом еще два и еще...

От секущих, кромсающих все осколков, цепи автоматчиков замерли. Кто-то лег, уткнулся лицом в землю, кто-то старался уползти, кто-то бросил автомат и помчался к спасительному оврагу. Не все сумели отойти. Только те, которым повезло.

* * *

Немецкие танки ворвались в село, повернули и по широкой деревенской улице устремились на артиллерийские орудия. Ничто уже не могло удержать их. Шли они на предельной скорости, чтобы с размаха ворваться на высотку, смести все своей бронированной мощью. И уже были заряжены орудия, чтобы уничтожать, а водители всматривались в узкие щели, прикидывали, как будут крошить гусеницами остатки орудий, как будут вминать их в землю.

* * *

– Птичкин! Орудие на запасную! Быстро!
– отдал команду Логунов.

– Орудие на запасную!
– повторил Птичкин. Трибунский и Гольцев вырвали засевшие в земле сошники и свели станины. Откуда-то вынырнул Гогебошвили и ухватился за колесо, Григоренко навалился на другое. Птичкин метнулся к стволу и кошкой повис на нем... Орудие покатили по подготовленной еще вчера для этого колее. Считанные секунды ушли на то, чтобы снять его с позиции.

А для Логунова, не выпускавшего из поля зрения приближающиеся танки, все происходило до невозможности медленно. Слишком медленно освобождали они станины, как-то лениво, словно нехотя, сдвигали... Неторопливо покатили пушку.

– Быстрей!
– закричал он. И вспомнил о пехоте. Вот такая поганая жизнь у командира взвода...

Логунов оглянулся. Откатившиеся было немецкие цепи пришли в себя, выбрались из оврага и снова поползли вперед. Не умолкая, стучали оба пулемета.

Как там Угольников станет отбиваться?.. Надо помочь, но сначала танки...

Логунов догнал пушку, ухватился за станину рядом с Гольцевым.

Они успели установить орудие, подготовили снаряды. Григоренко пригнулся к прицелу... Немецкие танки приближались... Время выйти и нашим. Но наши не появлялись, чего-то ждали. Оставались в хорошо замаскированной засаде.

"Сейчас выйдут, - вглядывался в мазанки и сады Лепешек Логунов.
– Сейчас... Самое время ударить..."

А не выходили, не ударяли. За хатками, за сараюшками, за яблонями не видно наших танков. Хорошо замаскировались...

"Как же так?
– не мог понять Логунов.
– Они же должны... Или ждут, пока фрицы с нами схлестнутся и только тогда? Но мы против шести танков не устоим. Раздавят. Надо было сюда и второе орудие... Вот тебе и лейтенант Иванов со своим комбригом... В танковой бригаде не приходиться тужить...
– вспомнил он.
– Хорошо хоть одно орудие перебросили. Чего уж теперь?.. Сколько сможем..."

О том, что это последний бой, не думал. Некогда было сейчас об этом думать.

Установили орудие. Наверно рекорд поставили. Так не смотр, ведь, не учения и не показуха. Танки, вот они... И не стреляют, гады, решили давить...

Григоренко прилип к прицелу

Надо успеть... Хоть один... Хорошо бы два...

– Снаряд!

Затвор захлопнулся.

Надо успеть.

* * *

Тридцатьчетверка незаметно выскользнула из-за серой, полинявшей от дождей, хатки и пристроились к машинам противника. Те уверенно шли вперед. Всего то и надо было им подавить два орудия. Шесть маневренных стволов против двух неподвижных. Тут и делать нечего. Вперед, вперед!.. У танкистов нет такой привычки - оглядываться. А зря... Полыхнула пушка тридцатьчетверки: раз, другой... Оба снаряда по моторной группе. И порядок. У фрицев - минус один танк. По головному ударило орудие Птичкина. У фрицев - минус два. Еще пара тридцатьчетверок осторожно выползла из укрытий. Опять полыхнули пушки. Немецкие танкисты так и не поняли, что произошло. Не успели понять.

* * *

– Катим орудие обратно, на основную!
– Логунов не забывал об автоматчиках, о том, какая опасность грозит Угольникову.

Только после команды Логунова до Птичкина и остальных дошло, что напрасно они торопились сюда, напрасно катили пушку. Танкисты и сами разделались с фрицевскими машинами. А орудие, созданное специально для того, чтобы бороться с танками, крушить их, рвать броню, нужно сейчас чтобы остановить какую-то пехоту, с которой артиллеристы вообще никогда не связываются.