А вас и вашего мужа можно только пожалеть. И Пашу мне тоже жаль, хотя он никогда не

будет плясать под вашу дудку, у него имеется своя голова не плечах, и это прекрасно,

хоть и странно при таких-то родителях. А нет, всё правильно – минут на минус же даёт

плюс!

– Закрой свой наглый рот, - прошипела женщина, начиная покрываться красными

пятнами от злости. – Не знаешь, с кем говоришь.

– А мне плевать!

– Короче так, сейчас ты едешь к Паше в квартиру, собираешь все свои манатки, и

чтобы я тебя даже близко там не видела. Если ты не отстанешь от моего сына, я выживу

тебя и твою чудо-семейку из этого города, это ясно?

– Ага, а потом захлебнётесь своим же ядом, - я ухмыльнулась ей в лицо. – Интересно,

вы хоть кого-нибудь любили в своей жизни?

84

– А это тебя не касается! Ты всё поняла?

– Да поняла, поняла. Только можно я вам одни совет дам? – Женщина вытаращила

глаза. – Не ломайте жизнь вашему родному сыну, иначе потом вы останетесь совсем одна.

Такие как вы всегда остаются одни. Очень жаль.

Я быстро обошла взбешённую женщину, готовую в любой момент вцепиться мне в

волосы, спустилась по лестнице вниз, и пошла к выходу. И как раз в этот момент мимо

меня прошла Алиса, та самая шлюха, на которой хотели женить моего Пашу! Хотя нет,

больше он не мой…

Выйдя из больницы, я села на ступеньках крыльца, зажала рот ладонями, и чуть не

задохнулась от рыданий. Грудь сжималась и болела так, что хотелось выть и рвать на себе

волосы. Он меня не помнит! Не помнит! Меня! Как же так?! Мой любимый, мой хороший,

мой родной человек! Я любила его больше жизни, а он просто забыл меня! Так больно

мне не было никогда в жизни.

Немного успокоившись, я поднялась на ноги и пошла в сторону дороги. Ответила,

наконец, на мамины звонки, сказала, что буду сегодня поздно, а может быть, вообще

останусь у кого-то из друзей, потом позвонила Машке, и сказал, что сейчас приеду к ним с

Димой (они давно уже жили вместе). По моему голосу она поняла, что что-то случилось, и

сказала приезжать быстрее. Я снова поймала машину, назвала адрес, и водитель быстро

довёз меня, куда нужно, не задав ни одного лишнего вопроса, за что я была ему

благодарна.

Дверь мне открыл Дима, пропустил в квартиру и оглядел. Не сомневаюсь, вид у меня

был потрепанный. В прихожей появилась Маша. Увидев моё лицо, она ахнула, подбежала

ко мне и обняла.

– Что случилось, дорогая?

– Он меня не помнит! Совсем! – я разрыдалась с новыми силами у неё на плече.

– Тише, - зашипела Маша. – Лидочка, милая, не плачь, прошу тебя. Он вспомнит,

обязательно! Просто нужно время.

– Ему никто не позволит меня вспомнить! Его мать была там, она всё слышала, а потом

сказала мне убираться с горизонта и не мешать ему, дать жить той жизнью, которой он

должен жить, - я громко всхлипнула.

– Пойдём в комнату, - сказала Маша и потянула меня за собой.

В комнате она усадила меня на диван, сняла с меня обувь, и стала успокаивать. Дима

принёс воды, и они вместе заставили меня всё выпить. Минут через пять я перестала

рыдать и только тихо всхлипывала.

– У вас есть что-нибудь выпить кроме воды? – вдруг спросила я.

– Не советую, - Маша покачала головой. – Только хуже будет.

– Есть или нет?

– Лида, это тебе не поможет, - сказал Дима.

– Так, я взрослый человек и могу сама решать, что мне поможет, а что нет! Не дадите, я

пойду и сама куплю! Мне очень плохо и больно, меня раздирает на части, и я хочу хотя

бы на некоторое время это заглушить, неужели вы не можете понять?

Маша и Дима переглянулись.

– Ладно, пойду, налью, - вздохнул Дима и ушёл на кухню.

Через минуту он вернулся со стаканом какой-то тёмно-янтарной жидкости и протянул

мне. Я быстро всё выпила, даже не чувствуя вкуса и горечи. Дима только присвистнул.

– Будет плохо, - констатировал он, задумчиво глядя на пустой стакан.

– Это точно. Ты же не пила ни разу в жизни, нельзя глушить виски стаканами в первый