правилами пиитики, что мне до того!» Но после первой появилась «вторая»,

«Златолира», огорчившая всех, кто успел полюбить нового поэта, — так много в ней

появилось стихов безнадежно плохих, а главное, безнадежно скучных. Не лучше

оказалась и «третья» книга, «Ананасы в шампанском». Сторонники поэта объясняли

это тем, что в обеих книгах были собраны преимущественно прежние, юношеское

стихи Игоря Северянина. Мы ждали «четвертой» книги; она вышла под заглавием

«Victoria Regia», с пометами под стихами 1914 и 1915 г. Увы! и она не оправдала

добрых ожиданий: в ней много подражаний поэта самому себе и много стихотворений

неудачных и слабых: ни в какое сравнение с «Громокипящим кубком» идти она не

может.

Что же остается делать читателям Игоря Северянина? Отбросить три его книги и

перечитывать «Громокипящий кубок», опять и опять радуясь на свежесть бьющей в

нем струи? Или — вдуматься в странное явление и решить, наконец, что же за поэт

Игорь Северянин: суждено ли ему остаться «автором одной книги» (каких мы немало

встречаем в истории литературы) или возможны для него развитие, движение вперед,

новые счастливые создания? Последнее - прямое

дело критики, и ее дело также, если она серьезно относится к своей задаче, указать,

по мере своих сил и разумения, поэту, какие причины мешают ему развивать свой дар и

идти к новым художественным завоеваниям: есть ли это нечто роковое, неодолимое для

173

самого поэта, или нечто временное, с чем он может бороться. Позднее,

беспристрастная история литературы укажет Игорю Северянину его место в родной

словесности; сейчас мы, критики, можем и обязаны указывать поэту пути, которые

перед ним открыты. Правда, критиков слушают редко, но это уже не их вина, и свой

долг они исполнить обязаны.

Подойдем же к поэзии Игоря Северянина со всем доброжелательством читателя,

благодарного ему за «громокипящий кубок», и постараемся уяснить для самих себя и

для него, почему нас и, сколько мы знаем, так многих, любящих поэзию, не

удовлетворяют его последние книги*.

2

Не думаем, чтобы надобно было доказывать, что Игорь Северянин - истинный поэт.

Это почувствует каждый, способный понимать поэзию, кто прочтет «Громокипящий

кубок». Но важно опреде-

* Здесь я вынужден сказать несколько слов pro domo mea. Игорь Северянин весьма

зол на критику и осыпает ее ругательствами: «Смотри- те-ка, какая подлая в России

критика!» В России критические статьи писали Пушкин, Гоголь, Баратынский,

Белинский, Ап. Григорьев, в наши дни пишут Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Н.

Гумилев, М. Кузмин и столько других, имена которых служат достаточной защитой от

брани Игоря Северянина. К русским критикам причислю себя и я, если 25 лет работы,

руководимой обдуманными убеждениями, знаниями и личным вкусом, а отнюдь не

личными отношениями с тем или другим писателем, дают на то право. Недовольный

моими критическими замечаниями о его книгах, Игорь Северянин позволил себе

заявить в стихах, что я ему «завидую». Любопытно, в чем бы я мог «завидовать»

Игорю Северянину. Мне было бы стыдно, если бы я оказался автором «Ананасов», и

мне было бы обидно, если бы я сделался объектом эстрадных успехов, выпавших на

долю Игоря Северянина. Поэту, немного очадевшему, должно быть, оттого, что «идут

шестым изданием иных ненужные стихи», следует усвоить себе простую разницу

между критической оценкой и завистью. Не нужно непременно завидовать и можно не

переставать любить, судя критически и иногда строго осуждая те или другие страницы

прозы и стихов. Неужели Игорю Северянину непонятна благородная любовь к

литературе, побуждающая нас, критиков, оценивать создания поэзии, а понимает он

только «кумовство» или «зависть»?

лить диапазон поэзии Игоря Северянина. Поэтому, хотя бы бегло, приходится

окинуть взглядом его лучшие поэмы.