Особенность Игоря Северянина составляет ироническое отношение к жизни. Он

очень верно сказал о себе (IV, 31): «Я - лирик, но я - и ироник». В наши дни это -

редкий дар; сатира в стихах вымирает, и приходится дорожить поэтом, способным ее

воскресить. А что у Игоря Северянина есть все данные для того, может доказать одна

«Диссона» О* 77), стихотворенье, прекрасное от начала до конца:

Ваше Сиятельство к тридцатилетнему — модному — возрасту

Тело имеете универсальное... как барельеф...

Душу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте,

Очень удобную для проституток и для королев...

Много такой злой иронии рассеяно по «Мороженому из сирени». Целый ряд

175

отдельных выражений прямо поражает своей меткостью и универсальностью: «дамьи

туалеты пригодны для витрин» (I, 70), «же- ноклуб... где глупый вправе слыть не

глупым, но умный непременно глуп» (I, 71), «под пудрой молитвенник, а на ней Поль

де-Кок» (I, 70), «грумики, окупленные для эффекта» (I, 100), и т. д.

Ирония спасает Игоря Северянина в его «рассудительных» стихотворениях.

Поэтому хороши его стихотворные характеристики Оскара Уайльда (I, 101), с

прекрасным начальным стихом: «Его душа - заплеванный Грааль», а также Ги де

Мопассана (1,101), с удачным сравнением: «Спускался ли в Разврат, дышал, как

водолаз». Там, где Игорь Северянин относится к «толпе» иронически, прощаешь ему

даже наивную самовлюбленность, и есть своя сила и своя правда в таких выражениях,

как «приличные мерзавцы» (1,123). В последних книгах поэта, может быть, удачнее

всего те стихи, где воскресает эта ирония. Так, напр<имер>, хотя и с некоторыми

оговорками, мы охотно «принимаем» стихи «В блесткой тьме» (III, 14).

Как подлинный художник, Игорь Северянин обладает даром перевоплощения. Он

умеет писать и в иных стилях, нежели свой, конечно, если чужой стиль ему знаком.

Поэтому мы вполне верим поэту, когда он говорит, что мог бы писать «как все».

Порукою в том стихи Игоря Северянина, написанные «в русском стиле», в которых он

сумел остаться самим собой, удачно переняв то склад нашей народной песни, то

особенности народного говора. Таковы стихотворения: «Идиллия» (I, 15), «Chanson

Russe» (I, 37), «Пляска мая» (I, 36), «Русская» (I, 37), некоторые пьесы из «Victoria

Regia». Напротив, когда Игорь Северянин пытается перенять стили ему незнакомые,

напр<имер>, - античный, или писать стихи «экзотические», попытки кончаются

горестной неудачей.

Давно указано, что каждый новый поэт приносит с собою и новые, свои, ритмы.

Нельзя сказать, чтобы Игорь Северянин сделал многое для русского стиха. Но кое-где

он все же пошел вперед по дорогам, до него только намеченным. Так, он широко

использовал пеонические размеры, вошедшие в литературу лишь после К. Бальмонта.

Благодаря тому, что Игорь Северянин свои стихи не читает, а поет.он мог свободно

применять ямбы с пиррихиями на ударных стопах, что раньше употреблялось лишь в

романсах, назначаемых для пения (как, напрси- мер>, стих: «А cлeдoв'aтeльнo - не

слон», IV, 127). Среди новых словообразований, введенных Игорем Северянином, есть

несколько удачных, которые могут сохраниться в языке, напр<имер>, глагол «олунить».

Наконец, и ассонансы, на которые Игорь Северянин очень щедр, иногда у него звучат

хорошо и, действительно, заменяют рифму; интересны его попытки использовать

вместо рифмы диссонанс - слова, имею

щие различные ударные гласные, но одинаковые согласные (напр<и- мер>, III, 39:

«кедр - эскадр - бодр - мудр - выдр»).

Таков Игорь Северянин, как он представляется в своих лучших созданиях. Это -

лирик, тонко воспринимающий природу и весь мир и умеющий несколькими

характерными чертами заставить видеть то, что он рисует. Это — истинный поэт,

глубоко переживающий жизнь и своими ритмами заставляющий читателя страдать и

радоваться вместе с собой. Это — ироник, остро подмечающий вокруг себя смешное и

низкое и клеймящий это в меткой сатире. Это - художник, которому открылись тайны