продажу книг. Вскоре рассчитываем уже на прибыль. Тянет в Рагузу. Возможно, поедем

туда прямо, а оттуда уже в Румынию.

Целую Ваши ручки. Жду письма.

Всегда Ваш

Игорь

68

5 октября 1932 г.

ТоИа, 5.Х.1932 г.

Дорогая Августа Дмитриевна,

очень порадовались мы за вас, что так удачно путешествовали этим летом, что Ася

был с вами и что его успехи радуют вас. А помните, было время, когда Вы были сильно

обеспокоены его судьбой. Но у каждого юноши бывает такая полоса, когда он временно

слабо учится, с годами — иногда с месяцами — это проходит. Так и у Аси: кризис

миновал и, уверен, впредь пойдет все благополучно. А мальчик он, видимо, способный,

101

раз мог поступить в лучшее учебное заведение Стокгольма. Помогай ему Бог в его

занятиях! Что касается нас с Фелиссой Мих<айловной>, могу Вам сообщить, что в

конце октября мы предполагаем отправиться в путь на всю зиму на заработки.

Принимая во внимание, что в Югославии и Болгарии мы уже были, причем в первой

два года подряд, на этот раз, раньше всего, мы хотим посетить Румынию, а оттуда, при

благополучном стечении обстоятельств, возможно, вновь проедем в Югославию, на

Адриатику, в Рагузу. Но пока это только мечты, тем более что Мария Андреевна

Сливинская писала мне на Днях, что они с Александром Влад<имировичем>

собираются уехать из Рагузы навсегда. Не мыслим себе пребывания в Далмации без их

общества: это на редкость обаятельная чета. Если они уедут, мы, пожалуй, и не поедем

туда вовсе. Но пока что они усиленно нас к себе приглашают. Однако нам больше

смысла ехать сразу в Бессарабию, где столько русских и где, значит, можно так или

иначе рассчитывать на заработок. Дела наши, как и каждую осень, слабы, мы заняты

теперь выискивани- ем средств к движению. Но теперь достать деньги чрезвычайно

затруднительно, благодаря милой мировой ситуации. И нужны-то гроши: каких-нибудь

50-60 долларов, но достать их нам, повторяю, не так-то

просто. Я разослал уже по Европе 345 экз<емпляров> «Адриатики», отовсюду

пишут об удачной продаже, но, к сожал<ению>, деньги переводить почти немыслимо.

Эстония и отчасти Латвия целиком окупили мне стоимость издания, и я уже не в

убытке, но прибыли пока нет, т. к. нельзя достать денег из-за границы. Поэтому я

пошел на явный риск, прося всех знакомых, продающих любезно мои книжки,

посылать деньги в простых письмах. Из Варшавы получил на днях таким способом 25

злотых. Теперь жду из Югославии, Болгарии, Литвы и дру- г<их> мест. Вот и Вы,

дорогой друг мой, если Вам посчастливилось продать несколько экз<емпляров>, не

откажите в любезности послать до нашего отъезда немецкие марки в простом письме:

перед отъездом, сами знаете, каждый грош имеет громадное значение. Но лучше всего

послать одной аккредитивой, притом не очень новой, дабы избежать хруста,

свойственного всем ассигнациям. Впрочем, м<ожет> б<ыть>, Вы найдете какой-нибудь

другой способ пересылки? Если же нет, рискуйте, прошу Вас, тем или другим

способом. О получении немедленно извещу. Самое позднее, конечно, около 15—20

окт<ября>, т. к. после 20-го мы думаем сразу же уезжать. С пути и из Румынии я буду

писать Вам обязательно, и, если к январю-февралю попадем в Рагузу, м<ожет> б<ыть>,

и Вы с Фед<ором> Фед<оровичем> проедете туда? Это было бы упоительно! Все наши

гости уже разъехались. На днях уехала от нас жена поэта Виснапу, пробывшая две

недели, а вчера уехала в городок Иеве (в 12 кил<ометрах> от нас) и missis Braithwaite,

проведшая у нас 2 1/2 мес<яца>. Она будет теперь давать в Иеве уроки итал<ьянского>

языка. Имеет их уже 7. По субботам будет приходить к нам. Жаль, что это продлится

недолго, т. к. мы вскоре уезжаем. Ей будет скучно среди чужих. Осень с каждым днем

все больше и больше вступает в свои права: листья желтеют и алеют, море бурно, в

саду астры и георгины, но еще много солнца и очень тепло. Иногда я хожу ловить