АНХЕЛИНА. Ну, всему свое время. Сейчас самое важное – его душа. Смокинг подождет.

РОЛДАН. Другими словами, вас устраивает это постоянное потакание его капризам?

АНХЕЛИНА. Да ведь он счастлив! Вы не согласны с ее методом? Или она сама вам не нравится?

РОЛДАН. Приведу факты. Восемь месяцев торчит она в доме – и где результаты? Пабло такой же дикарь, каким был. А она научилась стрелять из ружья, ловить форелей голыми руками. Кто же кого воспитывает, я вас спрашиваю?

АНХЕЛИНА. Сеньорита Лухан знает свое дело. Я вам очень советую – не вмешивайтесь в чужую жизнь, занимайтесь лучше своими цифрами.

РОЛДАН. Цифры теперь тоже не мои. В мою законную область вторглись посторонние лица!

АНХЕЛИНА. Кто? Маргарита?

РОЛДАН. Этот дикарь! Он роется в моих бумагах, в папках и что-то записывает. Разрешите спросить, что ему надо?

АНХЕЛИНА (коварно улыбается). А, понимаю, понимаю! Этот несчастный дикарь одолел за восемь месяцев те премудрости, которым вы учились всю жизнь, и проверяет ваши счета… и конечно, вы перепугались. Так?

РОЛДАН. Терпение мое безгранично, сеньора, но я не позволю оскорблять мою честь. Чрезвычайно сожалею, что, по-видимому, утратил ваше доверие. Я вынужден немедленно и безоговорочно…

АНХЕЛИНА. Да, да, я знаю – отставка. Вы всегда говорите об отставке со мной. Почему бы вам не поговорить с сестрой?

РОЛДАН (отирает благородное чело). Ну, это совсем другое. Ваша сестра меня не выносит. Она способна забыть в одну минуту о двадцати годах самопожертвования.

Из сада выходит МАТИЛЬДА, ставит мимозы в кувшин.

МАТИЛЬДА. Добрый вечер. Что, опять препираетесь?

РОЛДАН. О, напротив. Мы с сеньоритой Анхелиной во всем согласны.

АНХЕЛИНА. Нет, не во всем! Сеньор Ролдан недоволен воспитанием Пабло.

МАТИЛЬДА. Вам кажется, что он недостаточно успел за эти семь месяцев?

РОЛДАН. Его успехи в науках даже чрезмерны. Но поведение, поведение!.. Можете вы себе представить его на рауте, в дамском обществе? Или в ложе, в опере? Он там будет, как лошадь на псарне!

МАТИЛЬДА. Лошадь?

РОЛДАН. Это не мои слова. Так выразилась его собственная наставница.

МАТИЛЬДА. Сеньорита Лухан сказала «кентавр».

РОЛДАН. То же самое! Для меня ваш кентавр – просто литературная лошадь.

МАТИЛЬДА. У вас очень странные представления о мифологии. По-вашему, сирена – литературная рыба?

РОЛДАН. Мне ни к чему вся эта мифология! Но если уж речь зашла о сиренах, скажу вам – берегитесь! Они – рыбы хищные, а у Пабло – огромное состояние.

МАТИЛЬДА. Без намеков. Не будете ли вы любезны объяснить, что вы имеете в виду?

РОЛДАН (ощетинившись, как рассерженный кот). С большим удовольствием! Задам лишь два вопроса. Кто распоряжается в этом доме? Пабло, не отвечающий за свои действия. А кто распоряжается самим Пабло? Женщина, о которой мы ничего не знаем. Надеюсь, мораль ясна?

МАТИЛЬДА (в ярости хватает одну из ваз). Вот я вам сейчас покажу мораль!..

АНХЕЛИНА (испуганно удерживает ее). Матильда! Что ты делаешь? Это бабушкина ваза!

МАТИЛЬДА. Бабушкина? (С трудом сдерживается.) Сеньор Ролдан, благодарите Бога, что я не родилась мужчиной… И что это – севр!.. Можете идти.

Входит ЭУСЕБЬО.

ЭУСЕБЬО. Сеньора, там приехал сеньор Ролдан.

МАТИЛЬДА (поражена). Сеньор Ролдан? Какой еще сеньор Ролдан?

ЭУСЕБЬО. Племянник.

МАТИЛЬДА. Какой такой племянник?

ЭУСЕБЬО. Сын сеньора Ролдана.

АНХЕЛИНА. Ну, Ролдан-младший, как говорили при королеве Виктории.

МАТИЛЬДА. Какая такая Виктория?

АНХЕЛИНА. Королева английская.

МАТИЛЬДА (Ролдану). Так… Вы приглашаете гостей в мой дом, не спросившись?

РОЛДАН. Клянусь вам, сеньора, я сам его не ждал. По-видимому, он тут проездом.

МАТИЛЬДА. Превосходно! (В викторианской манере.) Пусть войдет сеньор Ролдан-младший.

ЭУСЕБЬО выходит.

Надеюсь, вы понимаете, что его визит должен носить чисто деловой характер.