Не так давно французское правительство было очень раздражено нами потому, что мы поддерживали Алжир. Мы признали алжирское повстанческое правительство. В тот момент Франция в какой-то форме примкнула к империалистической блокаде. Позже со стороны того же французского правительства было проявлено большее понимание. Алжир освободился; историческая судьба вела его к освобождению, не могло быть другого решения, кроме освобождения Алжира, и все попытки воспротивиться этому только принесли бы бедствия героическому народу и погнали бы многих французских солдат на бойню. Проблема была урегулирована лучшим из возможных способов. Сегодня Алжир и Франция поддерживают добрые отношения друг с другом, и мы поддерживаем как нельзя лучшие отношения с братским народом Алжира и также добрые отношения с Францией. (Аплодисменты).

Но мы должны быть готовы к тому, чтобы не зависеть от добрых отношений ни с кем. И для этого надо учиться, надо готовить себя, потому что без передовой технологической базы никакие усилия— какими бы огромными они ни были, какими бы героическими они ни были—не позволят нам идти вперёд достаточно быстро.

И, как всегда, надо держаться лозунга, который уже некоторое время является лозунгом молодых коммунистов: «Учёба, труд и винтовка». {Аплодисменты). Это значит—держать всегда, как три знамени, этот лозунг из трех слов, поскольку постоянно важны все три. И чтобы отстоять наше право жить и говорить авторитетно как революционной стране, нам необходимы все три: труд, направленный на строительство социализма; учёба, чтобы всё больше углублять наши знания и нашу способность действовать; и, конечно, винтовка, чтобы защищать Революцию. (Аплодисменты).

| август 1964 года

Не важно, что теперь такие времена, когда дуют лихие ветры, когда каждый день возникают новые угрозы, когда против нашего и других народов мира развязывают пиратские атаки; пусть нам угрожают выбором между Джонсоном и Годдуотером (свист)—двумя сапогами из одной пары; пусть империализм с каждым днём становится всё агрессивнее — народы, решившиеся бороться за свою свободу и отстоять обретённую свободу, не могут позволить запугать себя этим. И вместе мы построим новую жизнь, вместе—потому что мы вместе—мы здесь, на Кубе; Советский Союз или Китайская Народная Республика там, и на юге Азии—борющийся Вьетнам. (Аплодисменты).

В нашей части света империалистическая агрессия нарастает уже давно; но стоит задуматься над тем, что у них есть на то основания. У них есть основания потому, что им очень трудно соперничать со стремлением народов к освобождению. Они пытаются потопить в крови всякое освободительное движение; однако здесь, в Америке, сегодня есть по крайней мере два упрочившихся движения, которые ведут борьбу и наносят империализму поражение за поражением; это—движения народов Гватемалы и Венесуэлы. (Аплодисменты).

А что происходит в Африке? В Африке, где какую-нибудь пару лет назад был убит и растерзан премьер-министр Конго, где обосновались североамериканские монополии и началась борьба за обладание Конго. Почему? Потому, что там есть медь, потому, что там есть радиоактивные руды, потому, что Конго хранит в своих недрах исключительные богатства стратегического значения. Поэтому они убили руководителя её народа, который имел наивность верить в право, не отдавал себе отчёта в том, что право должно быть подкреплено силой. Так он стал мучеником своего народа.

Но народ подхватил его знамя. И сегодня североамериканские войска должны отправиться в Конго. Зачем? Чтобы ввязаться в ещё один Вьетнам: неминуемо потерпеть ещё одно поражение; сколько бы времени ни прошло, но поражение наступит. И народ Африки, народ срединной страны Африки, сегодня занимает большие пространства территории—там огромная территория и готовится к борьбе, которая будет долгой, но завершится победоносно.

Так же будет и на северо-западе Африки, в маленькой стране, которую очень редко упоминают в новостях,— её называют ПортУ

| наше отношение к труду

гальской Гвинеей, однако больше половины этой территории уже контролируется Силами Освобождения Гвинеи {аплодисменты), и она неминуемо освободится, как освободится Ангола, как освободился однажды Занзибар, о котором империалисты говорили, будто там это кубинские войска там действовали; на самом деле Занзибар—наш друг, мы тоже оказали ему нашу скромную помощь, нашу революционную помощь, в тот момент, когда было необходимо её оказать. И в Азии Лаос и Вьетнам тоже борются за свое освобождение, и тоже навлекают на себя агрессию североамериканского империализма.

Везде, где народы освобождаются, империализм тут как тут. Это не должно нас пугать. Если они совершат ошибку, это может иметь тяжёлые для мира последствия, но мы не можем позволить запугать себя возможностью того, что они совершат ошибку. Если они совершат ошибку, погибнут миллионы людей во всех частях света; но ответственность ляжет на них, и их народ тоже пострадает. И когда я говорю «их народ», я думаю сейчас о тех, кого руководители Северной Америки могут считать своим народом,—о немногочисленной элите, которая их окружает и которая тоже испытает на себе последствия атомной войны.