В 1542 году Андреас Везалий (1514–1564) написал с характерным для Ренессанса самодовольством: «Те, кто сейчас занят изучением древнего искусства врачевания, почти возрожденного в изначальном великолепии во многих медицинских школах, начинают к своему удовлетворению узнавать, как мало и как немощно люди трудились в области анатомии со времен Галена и до наших дней» [63] . Он непоколебимо верил, что его труд «О строении человеческого тела» (On the Fabric of Human Body, 1543) был первым шагом вперед от Галена. Нешуточное самодовольство, учитывая, что Везалий, как и его современники, испытывал глубокое уважение к греческому врачу II века. Современные критики в основном были согласны с ученым, считая, что возрождение анатомии было необходимой предпосылкой совершенствования медицины, а работа самого Везалия – веха этого возрождения. Судьба свела в одно время – в 1543 году – двух очень разных людей – Везалия и Коперника, которые разделяли уважение к древним и желали поднять современную науку хотя бы до уровня древней.

Прогресс в анатомии до XVI века был на удивление медленным, зато после 1500 года стал стремительно набирать темп. Нельзя сказать, что анатомия была запрещенным предметом, – старый миф о том, что рассечение человеческого тела считалось запретным в Средние века, уже давно развеян. Несмотря на знание великолепной работы Галена в этой области, исламские ученые уделяли мало внимание анатомии, они больше интересовались идентификацией заболеваний и составлением лекарств. Эта тенденция перенеслась в Западную Европу через труды Авиценны (979—1037). Отсутствие у мусульман интереса к анатомии, судя по всему, уходит корнями в религиозный запрет. Но в христианской Европе такого запрета не было [64] . В действительности отвращение к вскрытию человеческого тела после смерти появилось довольно поздно, не исключено, что уже после возрождения анатомии. Флорентийский врач XV века Антонио Бенивьени обычно выполнял посмертные осмотры и искренне удивлялся, когда после того, как он лечил непонятную, но интересную неизлечимую болезнь, родственники умершего отказывались «из-за того или иного суеверия» позволить ему вскрыть тело и установить точную причину смерти [65] . Вскрытия часто проводились в XIV веке, в том числе публичные, и выпускники медицинских факультетов нередко приглашались в качестве консультантов, если следовало установить, естественной была смерть или нет. (Интересно, как они это делали?)

Тем не менее анатомия как таковая находилось в зачаточном состоянии. Очевидная причина такой ситуации – отсутствие руководства. Остается только удивляться тому, что два анатомических трактата Галена, за исключением многих его медицинских трудов, не были переведены в XII и XIII веках. Из всех его блестящих анатомических исследований был доступен только краткий трактат под названием «О функциях членов» (De Juvamentis Membroram) – укороченный вариант его физиологического трактата «О назначении частей человеческого тела» (De Juvamentis) – сильно сокращенный пересказ половины оригинала о функциях конечностей и органов пищеварения, сохранивший арабскую анатомическую номенклатуру. Трактат мог быть полезен для изучения тела и предоставить список главных органов, но не давал ясной картины правильного подхода к анатомии. Иными словами, он никак не стимулировал исследовательский дух и не мог подсказать и направить в нужном направлении, если исследование все-таки началось. На самом деле медикам первым делом необходимо было переработать огромный массив информации, содержащийся в книгах. Кроме того, они – и в этом нет ничего необычного – были склонны принять точку зрения мусульман о том, что медицина должна иметь дело с болезнью и ее причинами, а не изучать строение человеческого тела. Даже хирург не испытывал нужды в знаниях чего-то большего, чем поверхностная анатомия и сочленение конечностей – последнее на случай вывихов.

Повторному возрождению анатомии способствовало появление интереса к ней. Первым шагом начала процесса стала «Анатомия» Мондино де Луччи, написанная в 1316 году. Мондино (1275–1326) – профессор университета в Болонье. Он, безусловно, читал De Juvamentis Галена. По мнению Мондино, этот труд был плохо латинизирован – все термины Мондино были арабскими по происхождению. Он, вероятно, был одним из тех арабизированных врачей, на которых в следующем поколении так яростно нападал поэт Петрарка. Подход Мондино был прост: без какой-либо преамбулы он приступил к краткому описанию частей тела (он излагал только голые факты) начиная с брюшной полости и далее через грудную клетку к голове и конечностям. Порядок стал традиционным в анатомических исследованиях, частично по примеру Мондино, а частично потому, что прежде всего осматривают часть, более всего подверженную нарушениям. Судя по всему, в планы Мондино не входило писать подробный учебник. Скорее он собирался создать общее руководство с описанием примерной процедуры для прозекторов. В книге нет подробных указаний, которым необходимо следовать во время вскрытия, нет точной анатомической номенклатуры. Мондино явно вскрывал тело так, как это описал, но не мог, даже если бы захотел, обрисовать положение и состояние каждого органа. Но все же работа целиком профессиональна, и в ней Мондино проявил явную независимость от господствовавших мнений и тенденций.

Благодаря лаконичности и практической направленности «Анатомия» Мондино стала стандартным учебным пособием для медицинских школ. К этому времени почти все университеты включили в свои уставы положение о том, что студенты-медики обязаны присутствовать при одном или двух вскрытиях (они, естественно, выполнялись зимой). Обязательным для руководства обычно предлагался учебник Мондино. Впрочем, другого все равно не было. Альтернативный вариант De Juvamentis Галена. Положение оставалось таким в течение следующих ста лет, несмотря на то что Никколо да Реджо в 1322 году, через шесть лет после того, как Мондино закончил «Анатомию», завершил перевод «О назначении частей» Галена. Мондино, безусловно, воспользовался бы этой книгой, будь она тогда доступна. Можно сказать, что Гален был отвергнут, поскольку его заменил Мондино.

К 1400 году анатомирование стало регулярной практикой в большинстве медицинских школ [66] . Установилась стандартная процедура. Труп укладывали на стол, вокруг которого толпились студенты. Вскрытие проводилось демонстратором (обычно это был хирург), а профессор, стоя на высокой кафедре, зачитывал текст – обычно из Мондино, а позже из Галена. Эта сцена изображена на фронтисписе итальянского издания Мондино 1493 года, как и на многих гравюрах того периода, и, несомненно, отражает официальную практику того времени (хотя есть и другие изображения анатомических театров, где действо менее официально). Предположительно студенты могли посещать анатомическое вскрытие, когда его выполнял их профессор, и, судя по записям, так было чаще всего. Представляется, что приводимые более поздними анатомами завышенные цифры – число вскрытых ими тел – объясняется тем, что они суммировали количество посмертных вскрытий и прижизненных операций. Учебное пособие Мондино стало официальным учебником. В 1476 году вышло первое издание, а в XV веке он переиздавался как минимум восемь раз, и еще больше двадцати раз в XVI веке. В то же время профессора, читавшие лекции по анатомии, давали собственные комментарии, и новые анатомические трактаты стали появляться уже в виде комментариев к Мондино, а не к Галену. Типичный пример – трактат Алессандро Акиллини (1463–1512), который был профессором философии и медицины. Его «Анатомические аннотации» (Anatomical Annotations), опубликованные посмертно в 1520 году, показывают, что он не ушел далеко от Мондино. Он, как и Мондино, лично выполнял вскрытия, и молва приписывает ему ряд второстепенных анатомических открытий. Его работы интересны в основном потому, что показывают, как анатомические исследования медленно, но верно укоренялись среди медицинской профессуры.

В начале XVI века анатомия, безусловно, стала считаться более важной наукой, чем раньше, причем анатомические исследования теперь выполнялись по-новому. Главный стимул в этом направлении дал, пусть это покажется невероятным, гуманизм, который, развенчав арабские традиции, представленные Мондино, сделал доступными греческие традиции Галена. Так же как астрономия XV века выступала против средневековых текстов и пыталась вернуться к чистым источникам греческих традиций с интенсивным изучением трудов Птолемея, так в анатомии и медицине была сделана попытка вернуться к пересмотру трудов Галена. Сначала, естественно, были изданы тексты, известные в Средние века. Среди самых известных новых переводов можно назвать труды Томаса Линакра (1460?—1524) – гуманиста, врача, основателя врачебного колледжа. Линакр занимался медицинскими текстами и великим психологическим трактатом Галена «О естественных способностях» (On the Natural Faculties, 1523). Самой значительной из его работ в начале XVI века была «О назначении частей», которая стала доступна к 1500 году в нескольких вариантах перевода с греческого. Она устанавливала новый стиль – обсуждение функций каждого органа в связи с анатомическими вскрытиями. То, что эта работа была неизвестна Мондино, давало ей дополнительное преимущество в антисредневековом и антиарабском климате того периода. Было сделано все возможное, чтобы дать труды Галена всем студентам-медикам. В 1528 году в Париже была опубликована серия из четырех полезных текстов удобного карманного формата. В нее вошли: «О назначении частей» (в переводе XIV века Никколо да Реджо), «О движении мышц» (On the Motion of Muscles – в новом переводе) и пятилетней давности версия Линакра «О естественных способностях». Подъем медицинской школы Парижского университета начался с возобновления интереса к Галену, результатом чего стали эти публикации и деятельность Парижского университета. Йоганн Гюнтер Андернах (1487–1574), бывший профессором Парижского университета, впервые опубликовал латинский перевод текста Галена «Об анатомических процедурах» (De Anatomicis Administrationibus, 1531). Гюнтер был скорее медиком-гуманистом, чем практикующим анатомом, но от этого его вклад в развитие анатомии не стал меньше, и несмотря на последующую критику его ученика Везалия, Гюнтер и выполнял анатомические вскрытия, и делал переводы. Везалий помогал своему профессору в подготовке учебного пособия «Анатомическая практика по Галену для студентов-медиков» (Anatomical Institutions according to the opinion of Galen for Students of Medicine, 1536).