Настоящее признание пришло к Галену после повторного открытия «Анатомических процедур» и комментариев к ним Гюнтера. (За его латинской версией 1531 года последовал греческий текст 1538 года, подготовленный к печати группой ученых, в которую входил ботаник Фукс; в XVI веке было много переизданий и латинской, и греческой версий.) Превосходство галеновского трактата, совершенно неизвестного Ренессансу, над трудом Мондино было очевидным. Его непосредственное влияние отражено в изменении установившейся процедуры. Гален начинал не с внутренних органов, а со скелета, поскольку считал, что он так же важен, «как столбы для шатра и стены для дома, так и кости для живых существ, а остальные части тела принимают форму от них и меняются с ними». Это была весьма своевременная директива, потому что скелетом почти никто не занимался. Гален точно обозначил характер своего анатомического материала, сожалея о невозможности изучать анатомию человека в Риме. Он объяснил, почему избрал обезьян и других животных, настаивая, что при любой возможности следует изучать человеческие трупы. (К сожалению, на это указание не все обращали внимание.) После костей Гален переходил к изучению мышц рук и ног, затем нервов, вен и артерий конечностей, потом мышц головы. Только после этого он приступал к внутренним органам, которые классифицировал по функциям: пищеварительные, дыхательные (включая сердце) и мозг. Эта процедура существенно отличалась от предложенной Мондино и по порядку, в котором рассматривались органы, и по манере их рассмотрения. Непосредственное влияние этой работы обозначено трактатами, последовавшими за внедрением процедуры Галена (среди них был трактат, написанный Везалием) [67] .

Новизна и содержательность текстов Галена привлекала анатомов XVI века, и они ими воспользовались, одновременно свергая установившиеся традиции медицинских школ, в первую очередь тех, которые заявляли, что Мондино и авторы, комментировавшие его в XV и XVI веках, предпочтительнее Галена. Работы Галена действительно настолько превосходили все сделанное в промежуточный период, что восхищение и поклонение были неизбежными. Пока анатомы не познакомились с трудами Галена, у них практически не было шансов узнать об анатомии больше, чем знал он. Неудивительно, что многие ему поклонялись и считали, что Гален не может сделать что-то неправильно. Но были и недовольные. Только не следует путать критиков, которые были против Галена и считали, что средневековые анатомы лучше, с теми, кто следовал предписаниям Галена, исследовал проблемы человеческой анатомии и обнаружил у него ошибки. Так, Джон Каюс был вполне удовлетворен, посвятив большую часть своей жизни редактированию и подготовке к печати трудов Галена, и считал несогласие с Галеном признаком академического непостоянства и безответственности. Читая лекции по анатомии хирургам, он определял труды Галена как совершенные пособия и советовал другим делать то же самое.

Вместе с тем по мере роста авторитета Галена некоторые анатомы, решительно настроенные следовать его примеру и наставлениям, выполняли вскрытия, глядя на свою работу свежим глазом (пусть даже другой глаз в это время был устремлен в текст «Анатомических процедур»). Гален позавидовал бы тем, кто, как Везалий, имел доступ к человеческим трупам, и высмеял бы тех, кто, обладая преимуществами, которых не было у него, не верил в то, что видел собственными глазами, предпочитая видеть лишь непререкаемый авторитет Галена в человеческой анатомии. А ведь Гален всегда подчеркивал, что знает только анатомию животных. Но какой подмастерье от науки в современном мире, как и в Средние века, не предпочитал довериться авторитетному тексту, а не собственным неопытным глазам? Нужно было время, чтобы создать независимую школу анатомии, так же как для обучения отдельного анатома. И несмотря на сравнительное изобилие биологического материала, его все-таки не хватало. Вначале многие вскрытия проводились на животных, и усвоенные при этом уроки часто мешали впоследствии, несмотря на приобретенный опыт.

Примерно в то же время, когда гуманизм влиял на анатомию через повторное открытие Галена, пробудился интерес к анатомии и в художественных кругах. Каждая студия демонстрировала интерес к поверхностной и мышечной анатомии, без которой было невозможно натуралистическое изображение человеческого тела. Великий пример – Леонардо да Винчи (1452–1519). Он был лучшим из большой группы художников, в которую входили также Дюрер и Микеланджело, а также многие менее именитые художники, некоторые из которых стали делать анатомические иллюстрации. Леонардо познакомился с основами анатомии в студии Верроккьо, который настаивал, чтобы его ученики изучали анатомию. Он учил их наблюдать за поверхностной анатомией и присутствовать при вскрытии трупов – ведь надо знать многое о мышцах, чтобы правильно их изобразить. Художники конца XV века, как правило, посещали анатомические театры, имевшиеся во всех итальянских университетах, где в зимнее время выполнялись публичные вскрытия, а многие еще и брали частные уроки.

Ранние анатомические рисунки Леонардо, сделанные в 1497–1499 годах, показывают лишь слабое знание анатомирования, но уже глубокое понимание поверхностной анатомии. Примерно в это время он начал планировать свою великую книгу «О человеческой фигуре» (On the Human Figure), стремясь отобразить живую художественную анатомию, а не структурную и физиологическую. Но вскоре после 1503 года подход Леонардо начал меняться. Он получил доступ к большему количеству биологического материала (хотя все же не такому большому, как ему хотелось). А около 1506 года он прочитал «О назначении частей» Галена, и книга подтолкнула его к дальнейшему изучению костей и мышц, дала новые знания об анатомической процедуре, стимулировала интерес к физиологическим функциям. (Он часто столь же язвителен относительно утверждений Мондино, как любой медик-гуманист.) Именно к этому периоду относится его величайший труд, значительная часть которого основана на наблюдениях за столетним стариком, поверхностную анатомию которого Леонардо изучал во время визитов в больницу, а после смерти вскрыл тело и сравнил с телом семимесячного плода. Он изучал не только человека, но и животных. Во-первых, как и Гален, он считал, что анатомия человека и животного в основе своей идентична. А во-вторых, этого требовало его искусство. Леонардо изучал анатомию лошади, чтобы как можно более правильно изобразить коня для конной статуи Людовика Сфорцы, и интересовался пропорциями тел человека и животных.

Некоторые работы Леонардо потрясают воображение. Обладая тренированным наблюдательным взглядом, художник видел не хуже любого профессионального анатома правильные взаимосвязи и формы костей, мышц и органов, а знания механики дали ему хитроумные техники для изучения отдельных органов. Есть у него и слабые работы: или он не видел, что рисовал, или видел не так, как надо. Однако уровень его компетенции в разных областях, как правило, очень высок, и все его записи неизбежно сопровождаются великолепным набором рисунков: Леонардо – несравненный анатомический иллюстратор. Он, конечно, обладал большим преимуществом – был проницательным наблюдателем и рисовальщиком. Трудно отыскать хотя бы одну страницу в его рукописях, на которой бы не было прекрасного анатомического рисунка. Леонардо во всем искал скрытую телесную красоту, которая, по его убеждению, лежит в основе всего. Здесь Леонардо превзошел самого себя: величайший художник, он сделал произведением искусства анатомию.

Леонардо стоит особняком и по другой причине. Он работал тайно и ничего не публиковал. Было известно, что он работает над анатомическими проблемами и очень немногие художники видели некоторые его иллюстрации. На самом деле он оказал существенное влияние на анатомические иллюстрации, но, разумеется, не на анатомию. Анатомические иллюстрации получили широкое распространение в начале XVI века и были настолько блестящими, что появлялось искушение оценивать каждую работу по красоте ее иллюстраций. Это, разумеется, было неправильно. Имеют ли иллюстрации художественную ценность отдельно от текста или нет, не имело отношения к их истинному предназначению. Мог анатом позволить себе иллюстрации хорошего художника или нет, это зависело от многих факторов, среди которых достоинства текста занимали последнее место. Даже точность изображений больше отражала качества художника, чем автора. Как и в случае с травниками, неясно, насколько тесно художник контактировал с автором в процессе работы. Анатомические иллюстрации в начале XVI века появились, можно сказать, неожиданно – хотя первые книги по анатомии были иллюстрированы, рисунки не были анатомическими.

Обычно на иллюстрациях были показаны сцены вскрытий или хирургических операций, хотя изображались и раненые люди, с указанием вероятного расположения разреза от меча, а также астрологическая важность разных частей тела. Красиво иллюстрированная книга «Анатомическая связка» (Fasciculo di Medicinae, 1493), содержавшая текст Мондино, включала интересную иллюстрацию: сидящая женская фигура, тело которой в разрезе показывало репродуктивные органы. Рисунок весьма реалистичный, но с точки зрения анатомии не впечатляющий.