— Блажевич! Где вы? — спросил командарм, не оглядываясь на сбившихся в ходе сообщения сопровождавших.

— Я здесь, товарищ генерал! — отозвался наш комдив.

— Принимайте решение по отражению противника!

У подножия возвышенности уже вовсю действовали офицеры из штаба приданной артиллерии.

Приказ нашему и соседнему батальону был коротким:

— В цепь! Во встречную атаку!

Боевой порядок был в линию, с направляющей 2-й релковой ротой старшего лейтенанта Аршуткина.

Поддерживаемые огнем артиллерии и минометов, мы бежали к выдвигавшейся от канала Шарвиз плотной цепи гитлеровцев, готовых отбить утерянный накануне Шаркерестеш.

У нас отсутствовал страх перед опасностью. Все мысли были направлены на то, чтобы схватиться врукопашную с врагом и одолеть его.

Помню, как проскочили одинокий дом и лежавшего недвижимо мужчину в окровавленной рубахе и склонившуюся над ним женщину.

Не принимая рукопашного боя, гитлеровцы повернули вспять и, отстреливаясь, побежали к каналу. У самого берега я заметил фигуру в шинели, перетянутой ремнями и с погонами старшего лейтенанта. Я всмотрелся и узнал командира 2-й стрелковой роты Аршуткина.

Преследуя врага по пятам, мы ворвались на станцию Моха и с боем вышли на противоположную ее окраину…

Так началось утро 18 марта, которое я описал в своем фронтовом блокноте.

В тот день ударная группировка 3-го Украинского фронта расширила прорыв до 36 километров по фронту и продвинулась еще на пять километров в глубину неприятельской обороны.

Части 9-й гвардейской армии форсировали каналы Шарвиз и Гайя, овладели городами Мор, Бодайк, Искасентдьёрди.

Войска 4-й гвардейской армии захватили город Имре и продолжили ожесточенный бой на окраинах Секешфехервара.

Продвижение войск гвардейских армий генералов Глаголева и Захватаева настолько обеспокоило немецкое командование, что, опасаясь окружения главных сил своей 6-й танковой армии СС, оно начало переброску частей этой армии к участку прорыва фронта.

Создавшаяся к исходу 18 марта обстановка требовала быстрейшего ввода в сражение 6-й гвардейской танковой армии.

К этому времени армия генерала Кравченко сосредоточилась в ранее указанном ей районе на направлении главного удара 9-й гвардейской армии. Личный состав замаскировал материальную часть, привел боевые машины в полную боевую готовность. До начала боевых действий пользование радиосвязью категорически запрещалось. Командиры соединений и частей произвели всестороннюю разведку вероятных направлений боевых действий.

Вызвав на командный пункт генерала Кравченко, маршал Толбухин поставил ему задачу: армии переправиться через канал Шарвиз и с утра 19 марта выйти на достигнутый войсками 9-й гвардейской армии рубеж.

— Отсюда развить стремительное наступление на Берхиду и к исходу дня выйти в район Веспрема, — продолжил командующий фронтом.

Генерал Кравченко мысленно определил глубину задачи. Она была немалой — 60 километров.

— В каком боевом построении намерены наступать? — спросил Толбухин.

— В одном эшелоне: на главном направлении — 5-й гвардейский танковый корпус, 9-й гвардейский механизированный — на правом фланге.

Маршал понял и согласился с замыслом командарма: замкнуть кольцо окружения танковой армии СС генерала Дитриха, пытавшейся прорваться к Дунаю.

Ночь на 19 марта была для нашего батальона бессонной. До самого рассвета мы удерживали высоту, отбивая бесконечные атаки противника. Лишь к утру, когда рота лейтенанта Порубилкина, совершив маневр, вышла к гитлеровцам на фланг, те поспешно отступили.

Пока мы спускались с густо заросшей кустарником и низкорослыми деревьями высоты, соседний батальон оказался впереди нас. Было видно, как живая цепочка медленно наступала вдоль дороги. Солдаты падали, стреляли, вскакивали, стремительно перебегали. За ними медленно ползли самоходные установки.

В ожидании прибытия командиров рот мы остановились. Я напряженно всматривался вперед, надеясь увидеть гитлеровцев. Однако сколько ни смотрел, так и не смог кого-либо обнаружить.

— Сейчас мы их разглядим, — спокойно сказал артиллерист-капитан Середа. Его гаубичный дивизион был придан батальону. Капитан повращал барабанчики стереотрубы:

— Вот они, как на ладони! Смотри!

Я припал к окулярам прибора. Все, что лежало вдали — и дорога, идущая на Иноту, и серые заросли, и земляной вал перед зарослями, — приблизилось, стало зримым. У каменного сарая с красной черепичной крышей суетились немцы. Вырвавшийся из-за стены дымок выдал пушку. Потом удалось обнаружить и артиллеристов.

Наступавшие в цепях батальона самоходки остановились, чаще прежнего стали окутываться дымком. Солдаты залегли.

— Давай, артиллерия, помоги соседу! — обратился к капитану Третьяков.