Они достигли скалы и увидели окопчик, из которого стрелял эсэсовец-пулеметчик. Генерал шагнул к окопу, и тут случилось непредвиденное.

Позже возвратившийся из госпиталя капитан Голованов рассказывал: «Мне запомнилось тогда, как перед нами ярко сверкнула огненная вспышка, ослепила нас, и десятки обжигающих брызг вонзились мне в голову, левый бок, ногу. Взрывом далеко швырнуло в сторону… Когда солдаты привели меня в сознание, я увидел генерала. Он лежал без ступни левой ноги, истекая кровью. Был ранен и подполковник Пахолкин. Нас и генерала перенесли в «Виллис» и доставили в дивизионный медсанбат. Примчался ведущий светила-хирург из 9-й армии. Он определил у генерала тяжелый шок. «Если отпустит шок, буду оперировать», — заявил он. Но шок не отпустил…»

Генерал Блажевич скончался ночью 24 апреля за две недели до Дня Победы. Его хотели похоронить в Вене, городе, за который он отдал жизнь, но представитель Ставки, маршал Тимошенко распорядился доставить тело в Москву.

Указ о присвоении звания Героя Советского Союза подписали в тот день, когда траурная процессия была на Новодевичьем кладбище.

В конце дня мы вышли к альпийской гостинице, расположенной на плоской вершине горы.

Нас встретил ее владелец, пожилой австриец в шляпе с пером и меховых унтах.

— Где немцы? — спросили его.

— Дойче золдат нихт, — ответил он. И пояснил, что утром были, но ушли, что он слышал стрельбу, видимо, это стреляли немцы, но потом они не приходили.

— А куда отсюда ведет дорога?

— Туда, — указал он на запад, — в Пернитц. А другая дорога в Берндорф.

— Есть ли кто в гостинице?

— Никого нет. Вот кончится война, и от туристов не будет отбоя. А сейчас все пусто.

Гостиница с большой верандой и малыми балкончиками, с которых открывается вид на заснеженные альпийские горы.

Словоохотливый хозяин объяснил, что гора, где находится гостиница, называется Мандлинг, высота ее почти тысяча метров.

— Нам красоты ни к чему, — сказал Белоусов, — а вот накормить солдат да отоспаться — это наша забота. Только организуй, начальник штаба, надежное охранение. Не такое, как у Чапаева.

Ночь прошла спокойно, а с утра мы опять ввязались в схватку. В складках гор волны рации тонули, были бессильными. И мы не знали, что в это самое время у Берндорфа наша дивизия вела ожесточенный бой.

И еще один день прошел в бесконечной драке. Только к утру 24 апреля подразделения батальона соединились с соседним батальоном нашего полка, наступавшим по долине вдоль дороги. Те роты сразу же устремились к горной дороге, чтобы перерезать ее. Но наткнулись на яростное сопротивление. Оттуда неслась бесконечная пальба.

— Достается братскому батальону, — заметил Белоусов. — Самое лучшее сейчас — это ударить вдоль долины на лесопильный завод, а потом захватить стык дорог. И немцам будет каюк…

Именно такую задачу мы получили от командира полка. Красным карандашом полковник Данилов прочертил тогда на карте пунктир, вывел его к строениям лесопильного завода и закончил крутой скобкой у стыка дорог. Нам теперь ничего другого не оставалось делать, как захватить этот завод со штабелями досок и горами бревен. Это мы без особого труда сделали.

Стрелковые роты заняли позиции по периметру ограждения, минометчики установили в лощине минометы, в окне двухэтажного здания пристроили станковый пулемет.

Не ожидая команды, пулеметчик открыл огонь по выкатившемуся по горной дороге немецкому автомобилю, на прицепе которого была пушка. Очередь была удачной: автомобиль остановился, задымил, из крытого тентом кузова стали выпрыгивать солдаты орудийного расчета.

— Может, открыть огонь из минометов? — появился командир минроты.

— Давай беглый огонь по развилке, — скомандовал командир батальона.

Из-за поворота дороги выполз танк — «тридцать-четверка», догнал цепь наступающих и повернул башню с длинноствольным орудием в сторону лесоильного завода, занятого нами.

Послышался выстрел. Снаряд угодил в стену, рядом с окном, где был станковый пулемет. Наводчик поспешно стащил пулемет со стола, выкатил за дверь.

И тут в комнате, сотрясая стены строения, разорвался второй снаряд.

Молчавшая рация ожила:

— «Кама»! «Кама»! Как слышишь? Где находишься? Я — «Волга». Прием.

Я схватил трубку:

— «Волга». Вас слышу, нахожусь в квадрате 45–70. Прекратите стрельбу из танка. Как поняли? Я — «Кама». Прием.

Поблизости от «Волги» находился начальник штаба полка майор Переверзев. Он понял ситуацию: танкисты прекратили стрельбу. В бою случалось всякое, было и такое, когда разгоряченные схваткой бойцы стреляли по своим…